Андрей Воронин - Слепой. Волчанский крест

В мерцающем свете костра Глеб отчетливо видел, как звериная голова твари взорвалась, будто была начинена тротилом. В облаке какой-то пыли и трухи во все стороны брызнули куски обросшего седой шерстью черепа; заостренное, как у хищника, ухо вместе со щекой откинулось вбок и повисло на плече. При этом не пролилось ни капли крови, и Сиверов уже не удивился, увидев, что тварь осталась стоять. Он вспомнил собственные размышления как раз по этому поводу; сейчас настало самое время застрелиться, вот только времени на то, чтобы зарядить ружье, уже не было.

Он успел подняться на одно колено, прежде чем лишенное черепной коробки создание бросилось на него, как выходец из ночного кошмара. В этот момент к Глебу вернулось дыхание; он полной грудью втянул воняющий пороховым дымом, паленой шерстью и падалью воздух, не обращая внимания на боль в ребрах, а затем выбросил навстречу атакующему монстру бесполезное ружье таким движением, каким наносят удар штыком.

Дымящиеся стволы вошли прямо в разинутую пасть, казавшуюся еще более жуткой оттого, что лица над ней, можно сказать, не осталось, и воткнулись во что-то твердое. Тварь напоролась на железо с такой силой, что Глеб с трудом удержал ружье, не столько услышав, сколько ощутив ладонями воспринятый и переданный двустволкой хруст ломающейся кости. Наполовину обезглавленный монстр издал мучительный, совершенно человеческий стон и отшатнулся, нелепо размахивая руками.

Тогда Сиверов вскочил на ноги и четким, отработанным движением, как на занятиях по штыковому бою, справа налево, резко и очень сильно ударил прикладом двустволки по остаткам кошмарной звериной башки. Приклад отломился с сухим деревянным треском и повис на ремне, но разнесенная неудачным дуплетом голова отвалилась тоже и жутким, бесформенным, косматым комом улетела куда-то в темноту. На ее месте, в темном отверстии между высоко задранными бутафорскими плечами, показалось бледное пятно залитого струящейся из разбитого носа кровью человеческого лица, и Глеб, не давая противнику опомниться, с размаха, как осиновый кол, вогнал острый обломок ружейного приклада под это пятно — туда, где должно было находиться настоящее горло этого нелепого создания.

— А-кххх, — сказала тварь.

Из открывшегося рта — не звериного, а обычного, вполне человеческого — хлынула темная кровь, и Глебу пришлось посторониться, чтобы тяжелое, косматое, воняющее гниющей, плохо выделанной шкурой тело не упало на него.

Отбросив сломанное ружье, Глеб повернулся ко второму затейнику. Тот уже был на ногах, но, наученный горьким опытом своего товарища, не спешил ринуться в бой.

— Ну?! — с вызовом сказал ему Сиверов, делая шаг вперед.

Черно-бурый затейник — Аким Павлович, так сказать, — попятился на шаг, потом еще на шаг и вдруг, повернувшись к Глебу спиной, опрометью бросился в кусты. Он моментально покинул пределы светового круга, бесследно растворившись во мраке. Надо отдать ему должное, ходить по лесу он умел даже в темноте — исчезновение его было почти беззвучным, и Сиверов лишь изредка слышал, как потрескивают, ломаясь под торопливой ногой, сухие ветки. «Стечкин» уже был у него в руках; Глеб ждал, ориентируясь по этим редким, чуть слышным звукам, и дождался: на гребне невысокой каменистой гряды шагах в тридцати от него на мгновение возник освещенный луной неясный, сгорбленный силуэт.

Сиверов выстрелил. Темный силуэт замер на бегу, покачался, будто выбирая, в какую сторону упасть, но не упал, а, пригнувшись еще ниже, окончательно растворился в темноте. Пока он качался там, наверху, представляя собой отличную мишень, Глеб чуть было не всадил в него еще одну пулю, которая благополучно довершила бы начатое. Однако вовремя опомнился: в этом деле еще оставались вопросы, зато теперь у него появился человек, способный на них ответить.

На всякий случай держа пистолет наготове, Сиверов поднялся туда, где минуту назад видел уцелевшего «оборотня». Он никуда не торопился, поскольку знал: теперь этот тип от него не уйдет.

На серебристых от лунного света плоских камнях отчетливо темнело пятно крови. Цепочка темных капель пересекала каменную проплешину и исчезала в траве. Посмотрев в ту сторону, Глеб увидел внизу, совсем недалеко, светлую ленту грунтовой дороги. Там вдруг вспыхнули рубиновые габаритные огни, заворчал, неохотно заводясь, остывший двигатель, и машина — короткая, высокая, со знакомыми квадратными очертаниями, — дико газанув, сорвалась с места.