Андрей Воронин - Слепой. Волчанский крест

Но после того, что Глеб видел в пещере, удивить его таким пустяком, как ручная граната, было уже невозможно.

Пещера действительно была малахитовая — во всяком случае, по преимуществу. Если бы кто-то — ну, например, Федор Филиппович — попросил описать ее, Глеб посоветовал бы товарищу генералу перечитать «Хозяйку медной горы». Дать более подробное и правдивое описание, не будучи специалистом в минералогии, он бы, пожалуй, затруднился.

Рассказать о содержимом тайника — вернее, тайного склада, устроенного в одном из боковых ответвлений подземного лабиринта, — было бы проще, но и тут, чтобы не тратить лишних слов, Глеб прибег бы к литературной аналогии. «Али-Баба и сорок разбойников» — вот что первым делом приходило на ум при виде всех этих ларей, сундуков и ящиков, ломившихся от несметных богатств. Монастырская казна и сокровища рода Демидовых — это было еще не все; похоже, кто-то из уроженцев здешних мест изрядно пополнил эту «малахитовую шкатулку» в годы Гражданской войны: Глеб нашел четыре неподъемных ящика, похожих на снарядные, доверху набитых аккуратно уложенными золотыми слитками. Слитки были маркированы двуглавым орлом, и на каждом был указан точный вес, равнявшийся, если верить выбитой на металле надписи, одному пуду. Здесь же обнаружился длинный, похожий на гроб, зеленый цинковый ящик, в котором было полно полуистлевших бумажных денег — надо полагать, полковая казна какого-нибудь атамана или белогвардейского генерала. Поверх этого ящика, растопырив короткие сошки и задрав кверху толстый алюминиевый кожух ствола, стоял пулемет Льюиса — смазанный, полностью готовый к употреблению, с полным барабаном патронов. Были здесь и гранаты — три почти полных ящика; вот это «почти» и заставило Глеба внимательно смотреть под ноги, когда он, светя себе то зажигалкой, то мобильником, без малого на ощупь брел по извилистому подземному коридору вдоль весело журчащего во тьме ручейка.

Увесистый, пуда на полтора, ларец с серебряными монетами царской чеканки заставил его снова вспомнить о Выжлове. Глебу показалось даже, будто висящий у него на поясе патронташ с серебряными пулями, как намагниченный, потянулся к этому ларцу, словно пули просились домой, в компанию себе подобных. Это снова разбудило старые сомнения, но, в конце концов, монеты для отливки пуль Сергей Иванович мог взять и не отсюда. Эка невидаль — пригоршня серебра, особенно в здешних краях!

Различного размера и конфигурации емкости с драгоценными камнями и ювелирными украшениями, бесценная, судя по виду, церковная утварь, потемневшие от времени иконы в тяжелых золотых окладах, прекрасно сохранившиеся, старательно упакованные в пергамент и мешковину, а позднее заботливо завернутые чьей-то бережливой рукой в герметично закрытые полиэтиленовые пакеты, — все это было разложено и расставлено по отдельности, в строгом порядке, не как в пещере Али-Бабы, а как в хранилище музея или даже банка.

Но больше всего Глеба заинтересовал огромный, окованный черной медью сундук с церковными книгами. Помимо тяжеленных богословских фолиантов, среди которых попадались и настоящие раритеты, тут были церковно-приходские книги с записями рождений и смертей — без малого два века истории Волчанки и окрестных деревень. Глеб начал было разбирать эти полинявшие письмена в поисках ключа к разгадке при свете фонарика (что в итоге и послужило основной причиной безвременной смерти элементов питания), как вдруг увидел торчащий из-под огромной рукописной библии в кожаном, окованном серебром переплете уголок черного полиэтиленового пакета.

Вот это, пожалуй, была его главная находка: документы, похищенные из областного архива, еще какие-то бумаги, свидетельства о рождениях и смертях, какие-то пожелтевшие, нечеткие фотографии — архив семьи Демидовых, путеводитель по запутанным извивам ветвей их генеалогического древа, заботливо кем-то сохраненный и упрятанный подальше от посторонних глаз. Кем же? Неужели Сохатым?

Уже там, в пещере, после беглого осмотра находки у Глеба возникли кое-какие догадки на этот счет. Теперь, на досуге, имея источник света хоть и менее яркий, зато более надежный, чем карманный фонарь на цилиндрических батарейках, он решил просмотреть бумаги более внимательно. Подбросил в костер хвороста, заставив пламя взметнуться вверх, и осторожно вынул из-за пазухи скользкий, тяжелый полиэтиленовый пакет, туго перехваченный натянутой до предела черной аптечной резинкой.