Эмили Локхарт: Настоящая ложь

– Нил… а дальше как? – поинтересовалась Джульетта.

– Я не называю свою фамилию, – ответил он. – Она не так хороша, как я сам.

Нил занимался бизнесом. Так он сказал, когда она спросила, почему он торчит в косметических отделах.

– Я в бизнесе.

Она задалась вопросом, откуда взялась эта фраза. Так принято говорить в Пенсаколе или еще где?

Джул догадывалась, что он имеет в виду.

– Работая на меня, ты могла бы иметь гораздо больше, чем сейчас. Я бы холил тебя и лелеял, – сказал ей Нил на третий день их знакомства. – Чем ты занимаешься, детка? Я вижу, ты совсем не тратишься на себя.

– Не называй меня деткой.

– Почему? Ты безумно хороша.

– Ты всерьез добиваешься симпатии девушек, называя их детками?

Парень пожал плечами и рассмеялся.

– Да, представь себе.

– Ну, тогда тебе попадаются одни дурочки.

– У меня замечательные девушки. Они покажут тебе, что надо делать. Работа не пыльная.

– Понятно.

– Станешь красоткой. Накупишь себе модных шмоток. Будешь поздно просыпаться по утрам.

Джульетта отшила его в тот же день, но спустя неделю Нил вернулся к прилавкам с косметикой. На этот раз он вел себя настолько вежливо, что она позволила ему купить ей буррито в палатке фастфуда в торговом центре. Они сидели за маленьким столиком у фонтана.

– Знаешь, мужчинам нравятся женщины с крепкими мышцами, – сказал Нил. – Не всем, но многим. Такие типы любят, чтобы ими командовали. Им нужна девушка твоего телосложения, которая не позволит называть ее деткой . Ты понимаешь, о чем я? Я могу помочь тебе получить очень хорошие деньги от парня определенного психотипа. Поверь, очень, очень хорошие деньги.

– Я не стану ходить по улицам, – сказала она.

– Какие улицы, глупышка? Это апартаменты со швейцаром и лифтом. С джакузи. У меня есть охранник, который патрулирует холл, обеспечивает полную безопасность. Послушай, у тебя сейчас трудное время. Я могу так говорить, потому что сам прошел через это. Я пришел из ниоткуда, работал как черт, чтобы добиться лучшей жизни. Ты умная девушка; красивая, необычная девушка. У тебя обалденная фигура, крутые мышцы, и я считаю, что ты заслуживаешь большего, чем имеешь сейчас. Вот и все.

Джульетта слушала.

Он говорил то, что чувствовала она сама. Он ее понимал.

– Откуда ты родом, Джульетта?

– Из Алабамы.

– А по акценту – как будто с севера.

– Я потеряла свой акцент.

– Как это?

– Я его изменила.

– Как?

Парни в тренажерном зале, где работала Джульетта, казались ей стариками. Они говорили только о спортивных снарядах, подходах, пробежках, весовых нагрузках и дозах стероидов. Но, кроме них, ей и пообщаться-то было не с кем. Нил, по крайней мере, был молодым.

– Когда мне было девять лет, – рассказала она ему, – случилось так, что… назовем это плохим днем. Учительница попросила нас замолчать. Она орала на меня , чтобы я замолчала. «Заткнись, малявка, ты уже наговорила достаточно». «Прекрати, малявка, не распускай руки, бей словом» – и в то же время заткнись . Тебя подавляют. Хотят, чтобы ты была маленькой и покорной. Между словами «будь послушной» и «не сопротивляйся» нет никакой разницы.

Нил кивнул.

– Меня всегда выгоняли из класса за то, что я громко разговаривал.

– Однажды никто не пришел, чтобы забрать меня из школы. Просто… не пришел. Из администрации все названивали мне домой, но никто не брал трубку. Учительница с продленки, мисс Кайла, повезла меня домой. Уже стемнело. Я ее почти не знала. Я села к ней в машину, потому что у нее были красивые волосы. Да, глупо садиться в чужую машину, я знаю. Но она была учительницей. Она дала мне коробочку пастилок «Тик-так». Пока ехали, она все говорила и говорила, чтобы подбодрить меня, понимаешь? И она была из Канады. Я не знаю, откуда именно, но у нее был акцент.

Нил кивнул.

– Я стала подражать ей, – продолжала Джульетта. – Мне было любопытно, почему она так странно произносит слова. «Бенсин» вместо «бензин». « Воу » вместо «вау». Кстати, это называется «канадский подъем». Сдвиг гласных. И я здорово рассмешила мисс Кайла, копируя ее акцент. Она сказала, что из меня получится хороший пародист. Потом мы добрались до моего дома, и она проводила меня до двери.

– И что дальше?

– Кое-кто был дома все это время.

– Черт.

– Да. Она смотрела телевизор. И даже не думала ехать за мной. Или не могла. Я не знаю. У меня в голове все перепуталось. Она даже не потрудилась снять эту чертову трубку, когда звонили из школы. Я распахнула дверь и вошла. Спросила: «Где ты была?», а она сказала: «Тише, ты разве не видишь, что я смотрю телевизор?» Я опять спросила: «Почему ты не подходила к телефону?», и она ответила: «Я же просила тебя помолчать». Вот опять: заткнись и не сопротивляйся . Так что я положила себе в чашку хлопьев для завтрака и села к телевизору рядом с ней. Прошел час или больше, когда до меня вдруг дошло.