Дмитрий Аккерман - Штосс. Непристойная драма из русской жизни

– Тогда часам к девяти вечера приезжайте, будьте любезны. Может, кто еще подойдет. А нет – так и втроем посидим.

Вернувшись с совета домой, Ксенофонт Ильич весь вечер не находил себе места. До игры оставалось еще три часа. Супруга где-то отсутствовала, Леночка отпросилась к подруге Вере. Он попытался почитать – но на ум шли только карты. Он пересчитал деньги, которые брал с сбой – полторы тысячи на ассигнации аккуратно уместились в три ровные пачки и легли во внутренние карманы пиджака. На всякий случай он взял столбик империалов – зарекшись к ним прикасаться. «Для уверенности», – констатировал он.

Время текло мучительно медленно. «Надо было остаться в гимназии – нашел бы себе работу», – вяло подумал он. Организму хотелось встряски, эмоций – вместо этого он лежал в кресле и бессмысленно смотрел в потолок.

«А может, рюмашку?» – пришла в голову мысль. Минут через пять эта мысль окрепла и превратилась в уверенность.

– Марфа, – крикнул он. Девушка протопала по лестнице и появилась в дверях.

– Приготовь чаю, пожалуйста. Да себе тоже налей.

Марфа молча кивнула и направилась на кухню.

– Марфа, – снова окликнул ее он. Она молча остановилась.

– И зубровочки захвати.

С тех пор, как у них произошло это, их отношения изменились. Она начала сторониться его, перестала шутить. Он заметил, что у нее ввалились глаза и обострились скулы – это делало ее если не красавицей, то достаточно интересной.

Марфа принесла чай, бутылку и рюмку. Поставила все на стол, сказала:

– Сейчас закуску принесу.

– Не надо. А что себе чай не налила?

– Не хочу я, спасибо вам.

– Тогда вторую рюмку неси. Выпьешь со мной.

– Водку-то, что ли? Не буду я. Это для мужиков забава.

– Неси, говорю, не спорь со мной! – прикрикнул на нее он. Его веселила эта игра, как и ее неспешные деревенские рассуждения.

Марфа принесла вторую рюмку и с напряженным видом встала рядом со столом. Вместе с рюмкой она принесла тонко порезанное сало, несколько огурцов и черный хлеб. Ксенофонт Ильич разлил водку, кивнул служанке:

– Пей.

Марфа послушно взяла рюмку, вылила в рот и зажмурилась. Потом вытаращила глаза, замахала руками и стала хватать ртом воздух. Ксенофонт Ильич усмехнулся, выпил сам, подцепил вилкой огурец и сказал ей:

– Ты чего? Закусывай давай.

Марфа захрустела огурцом. Ее лицо разрумянилось, глаза заблестели.

– Ты что, раньше водку не пила, что ли? – удивился Ксенофонт Ильич.

– Нет. Бражку только, да и то пока тятька не видит. Один раз увидел, так оглоблей отходил, едва не убил.

– Ну, он прав был, наверное, – поразмыслив над дикостью деревенских нравов, констатировал директор. Потом представил Леночку, пьющую водку, и в глубине души согласился с непростой жизненной позицией отца Марфы.

– А сам-то отец пьет?

– А как же, – сказала Марфа. – Иной раз так напьется, что стоять не может. То с коровой спать ляжет, то вообще на дворе. Отмывай его потом от говн-то. Зато не дерется. И то, как драться-то, если на ногах не стоишь.

– Хороший человек, – заключил Ксенофонт Ильич. – Ну, давай по единой.

– Ой, нет, мне хватит, у меня уже в голове шумит.

– Не спорь со мной! – снова прикрикнул Ксенофонт Ильич. – Я тебе не отец, но по филейным частям быстро налажу.

Марфа замолчала, залпом выпила вторую рюмку и так же замахала руками. Ксенофонт Ильич засмеялся:

– Закусывай, дурочка.

– А чего я госпоже Анне скажу? – вдруг опомнилась Марфа.

– Ничего не скажешь. Не будет же она тебя нюхать.

Ксенофонт Ильич весело хмыкнул, представив, как чопорная Анна Мария обнюхивает прислугу. Впрочем, от супруги вполне можно было ожидать и этого.

– Иди-ка сюда, – он притянул ее к себе и силой усадил на колени. Она уперлась руками ему в грудь, яростно замотала головой:

– Нет, нет. Не могу я. Грех это великий.

– Глупости. В тот раз смогла – и сейчас сможешь.

Она неожиданно обмякла и опустила голову ему на плечо. Он понял, что девушка плачет. На миг его сердце уколола жалость, но похоть пересилила.

– Ну-ка, скидывай свои юбки, – сказал он.

* * *

Ниночка казнила себя за то, что не договорилась о визите к Андрею Евгеньевичу заранее. Ей почему-то казалось, что у нее будет время как будто случайно столкнуться с ним в коридоре и перемолвиться словечком. Но наступила суббота, с ним она так и не встретилась, и с самого утра не находила себе места.

Целых два дня без него. Ей это показалось кошмаром. Еще какую-то неделю назад она легко обходилась без него сколько угодно долго – и вдруг такая перемена…