Ярослав Шестак - Кто убил Хэла Батлера? Повесть

– Что вы имеете в виду, полисмен, называя Атлантику морем?

Тим промолчал. У Сандерса, видимо, не совсем ладилось дело, и когда не ладилось, он поддевал Тима, а так просто молчал. Познания Тима в морском деле, наверное, производили на него отталкивающее впечатление.

– Так вы ничего не видели? – снова спросил Тим. – Там, кажется, записано, что вы слышали звук выстрела?

– Да. Это верно. Я проснулся оттого, что услышал выстрел. Я обычно чутко сплю. И ведь сказать, что выстрел произошел оттого, что я проснулся, будет нелогично? То есть вам никак не получится повесить на меня какое-нибудь соучастие?..

– Что вы сделали, когда проснулись?

– Я выглянул в окно, но ничего не заметил. Где-то тарахтел мотор, разгонялись в опор с места, но машины я не видел. Все.

– А вы уверенны, что выстрел был именно один, а не два… или, скажем, пять?

– Не знаю, – недовольно отозвался Сандерс. – Я слышал только один. И для меня он был первый и последний.

Минуты две они молчали.

– Вы, сэр, были капитаном?

– Что? Нет. Проклятье!

Починка, вероятно, окончательно развалилась, так как следующие две минуты некапитан Сандерс ругался на мореходном языке, метая во всех сородичей громы, пираний и молнии.

– Я ее отломаю с концом и засуну куда подальше! Давайте монтировку! Держите ключ!

Раздался скрип металла, Сандерс буквально надрывался от усилий, так что воздух из-под машины выходил крайне спертый. Потом все затихло, потом все началось вновь, со словесными поношениями автомобилестроителей и дорожных рабочих, укладывающих бордюры.

– Могу я чем-нибудь помочь? – спросил Тим.

– Вы?.. Нет, ничем. Знаете что? Эта ваша впередсмотрящая на самом деле обычная путана, муж ее – сутенер, а небрежные джентльмены, – как вы выразились, – ее клиенты. Какого черта ей торчать на борту и смотреть, как акулы разевают пасти, когда кругом казино и бассейн с джек-потом? Много я видел таких дамочек на палубах, но никогда – чтоб они смотрели за борт. Если только сблевывали алкоголь или желали утопиться.

– Вот как, – сердито сказал Тим, глядя, как дергаются ноги в тапочках. – Значит, вы ничего не видели.

Он поднялся и подошел к воротам. Тут он обернулся.

– А по звуку вы бы могли сказать, каков он был, этот автомобиль? – спросил он.

Ноги по-прежнему исполняли танец живота, а тут внезапно затихли. Казалось, сквозь авто Сандерс изумленно созерцал человека, задавшего ему такой бессмысленный вопрос.

– По звуку, полисмен, я могу вам сказать, что это был очень мощный мотор, с отличным сцеплением, не то, что мое, измещением никак не меньше четырех цилиндров, – наконец ответил он и весело рассмеялся.

Этот смех еще стоял у Тима в ушах, когда он уселся в машину, запустил двигатель и выбрался на проезжую часть.

Ближе к вечеру, проезжая мимо злосчастного парка, что стал таковым для покойного Батлера, Тим издали увидел Тильду. Розовый берет был на месте, на макушке. В руках была книга, но девушка не читала, а, привалившись к спинке скамейки, что-то задумчиво разглядывала перед собой. Возможно, она мечтала. Или запоминала пройденные знания. А может, пыталась их понять.

Тим неуверенно остановился у обочины, и, выйдя, махнул ей рукой. Она ответила. Кивнув головой, она дала понять, что признала его.

Тим подошел и присел рядом.

– Мисс Тильда, мне, правда, очень досадно мое прошлое поведение, но я находился в таком нерабочем состоянии, что ничего не мог поделать, – сказал он. – Ведь я, кажется, заснул?

– Да. Я заметила, вы были не в себе, – ответила она с легкой улыбкой, которую при достаточном кипении гормонов можно было расценить как дружелюбную. – Как вас зовут?

– Тим Холл, мисс Тильда.

Она снова улыбнулась.

– Я вижу, вы не запомнили мою фамилию. Что же вы записали в свой блокнот?

– Я его потерял. – Тим забеспокоился. В ее глазах, как ни посмотри, он, должно быть, выглядел беспримерным растяпой. Как хороша ее улыбка! С ней лицо выглядит естественно, когда губы полоской придают ей некую хмурость.

– Если бы вы знали, сколько нам приходится работать! – заговорил Тим, с перерывами заглядывая ей в глаза. – Пирацки, это наш шеф, в последнее время совсем тронулся. Судите сами: мы работаем двойную смену каждый божий день, не имеем выходных, а недавно он и на отпуск наложил мораторий. Выбора у нас нет, остаться без работы сейчас проще простого, а случись что, ты сделаешь всем только хуже: он разделит твои часы на всех, и будут работать еще дополнительно. Нет, на замену он не пойдет! (Тут Тильда как-то странно посмотрела на Тима) Будь мы почтальонами, мы бы бастовали, но законом это запрещено. Какой же прок от нашей службы? Приходишь домой заполночь, а бывает, и до дома не доберешься; чувствуешь себя выжатым до полусмерти, засыпаешь на кухне с чаем во рту, а утром все начинается снова. Никакой личной жизни… да что там, даже гигиену соблюдать приходится походя! Конечно, пытаешься решать свои бытовые проблемы на службе, а от этого все показатели разом падают. Да вы знаете, наверное, какая у нас преступность и почему так часто грабят банки. Вот мы сидим сейчас, в половину седьмого, на этой скамейке, а в это время с частотой в пять минут совершается какое-нибудь преступление. На что мне, честно говоря, плевать, главное, чтоб не в моем районе, хотя бы не в пределах доступной мне видимости. – Тим задрал глаза кверху, словно показывая, насколько ему все равно. – И это работа, которую я когда-то любил, стала теперь для нас всех такой обузой, что даже смотреть на нее не хочется; патрулируем мы почти вслепую, бессознательно, и больше сами боимся, чем наводим страх. Так какой смысл в такой работе и какая от нее может быть радость? Как вы думаете, мисс Тильда?