Ярослав Шестак - Кто убил Хэла Батлера? Повесть

Тим привел в действие тормозную жидкость и очутился на тротуаре несколько раньше, чем автомобиль окончательно остановился.

Он провел беглый опрос на предмет свидетельских показаний среди толпившихся людей, который, как обычно, ничего не дал, кроме разных загадочных предположений и недомолвок. Когда он задал свой заключительный вопрос, последний свидетель, сославшись на занятость, срочным образом ретировался.

Тим, удовлетворенно хмыкнув, пролез в зияющий чернотой проем разбитой витрины, задрав голову, следя, чтоб последние иссеченные листы стекла у верхней кромки не вздумали устроить ему гильотину, – и оказался внутри

Снова заработала рация в автомобиле, и Пирацки минуту или две тщетно вызывал его на связь.

Потом все смолкло.

Мимо рекламы Симпсона прошла группа подростков в красных шортах и синих майках, с ранцами, остановилась, усилившись в голосе, но появившийся в проеме Тим недвусмысленных жестом заставил их отчалить, возбужденно перекликающихся, цокающих языками.

Тим выбрался на тротуар и проследовал к своей машине.

Рация.

– Центр, это Холл. Холл на связи.

– Холл? Что у тебя, Холл? – пробился голос Пирацки.

– Я все осмотрел – никаких следов. Внутри их не было.

– А авто на тротуаре?

– Мне кажется, он не у дел, сэр. Очень респектабельный автомобиль. Надо бы штраф за стоянку.

Пропищало, и встрял Мертон:

– Сэр, это выпивохи. Они выпили и решили погулять. Так они говорят, сэр.

– Я знаю, Томас, вези их в кутузку. Холл ты меня слышишь?

– Да, сэр.

В это время Тим с удивлением наблюдал, как серебристый «Опель» медленно скатывался задним ходом на проезжую часть, потом неожиданно взвыл, в окне возникла верхняя половина рыжеволосого парня, который, ухватив руль, раскрутил его по часовой стрелке, – и машина унеслась, стремительно истаяв до блестящей точки.

Тим бросил майк, нажал на педали, включив иллюминацию, и вскоре несколько сократил расстояние, но погоню все же ему начать не удалось: вырулив на Кратер, он не увидел преследуемого.

Он развернул машину, выключил мигалки и медленно продвигался по проезжей части, заглядывая в каждую боковую улицу.

Начинали слипаться глаза. «Ты его упустил, – услышал он в голове. – Ты его проморгал». Он свернул в первый попавшийся переулок, прочертил его до основания, снова свернул. Выехал на Баунд-лейн, потоптался немного у супермаркета «Ле Рой» и тихим ходом поплелся обратно.

Надо бы сообщить. Пусть Мертон ищет. «Такое дело, – выговаривала усталая мысль, – надо сразу за руку брать».

В следующую смену Тим был вынужден дежурить вдвое больше обычного.

В управлении катастрофически не хватало людей, и поэтому заведенные с некоторых пор Генри Пирацки сдвоенные смены, очень часто чередующиеся, с перерывом на сон, плюс никаких выходных – ни для кого не были новостью. Внутренний подъем оттого, что больше работают и соответственно больше зарабатывают, понемногу сменился апатией и безразличием.

Первой ласточкой дезорганизации, пролетевшей над полицейским гнездом, явилась история о сухощавом Гастингсе, который несколько часов кряду гонял бездомных грабителей по всем закоулкам, и, наконец, застукав, спешился из машины, молвил им: «Арестованы», после чего хлопнулся на одного из них и заснул беспробудным сном. Тогда эта история еще вызывала улыбки, но все последующие нагрузки до того измотали полисменов, что никакой сверхгэг уже не мог вывести их из состояния необоримого равнодушия.

Все неожиданно стали ревнивы по отношению к чужому сну и если, к примеру, кто-нибудь выяснял, что Мак Брайд или Тэд Гейл заспали где-нибудь под аркадой, то все не успокаивались, пока до этого не дознавался Пирацки и не воздавал провинившимся наказание полной чашей.

Прикорнуть безнаказанно часок-другой где-нибудь в укромном месте считалось самым обыденным делом. Патрулю было легче в этом отношении. Смертниками считались те, кого Пирацки отправлял дежурить на своих двоих. Ник Симмонс рассказывал, как он однажды стоял на перекрестке, выгадывая номер какой-то желтой клячи, когда в его голове сверкнула молния, и когда ее свет изгладился из его сознания, он обнаружил себя сидящим на коленях, с клонящейся к асфальту головой.

В патрульных машинах научились спать таким образом, что, когда Пирацки требовал связи, мигом выходили на нее, включая на минуту сознание, как зажигают на минуту торшер, чтоб взять ключи с полки, отвечая свежими голосами удивительно в такт и лад шефу, после чего микрофон безвольно повисал в руке спящего человека, так как возвратить его на место ну просто не было никакого смысла, а также сил.