Наталья Кременчук - Смерть на фуршете. Полный текст романа

– И где же ваш президент, академики?! – с иронией спросила Ксения.

– Лёша на посту! – твёрдо ответил Трешнев, усаживаясь рядом с ней и одновременно изо всех сил прижимаясь к её вмиг запылавшему бедру. – Президент знает, где он сейчас нужнее.

– Скажи, а что это за норка? Здесь, я слышала, многие о какой-то норке говорят…

Трешнев улыбнулся.

– Профессиональный жаргон. Так в наших кругах называют эту премию. «Новый русский роман» – сокращённо «НоРРка».

В это время от сцены понёсся звук фанфар. Причём это была не какая-то запись. Перед залом стояли, приложив к губам сияющие трубы, семь девушек в белых ботфортах.

– Скажи мне, Воля, как культуролог гастроэнтерологу, – довольно громко, словно стремясь перекричать трубные звуки, спросил Трешнев у Караванова, севшего справа от него, – пошто эти создания облачены в кивера и ментики лейб-гвардии Гусарского полка?

– А чего мелочиться?! – размеренно ответил Воля. – Красиво, полк самый престижный…

– Но тогда нарушение формы одежды… У лейб-гусар чакчиры должны быть синими, а здесь юбочки белые. К тому же мини…

– А тебе что, макси хочется? С красным белое хорошо смотрится… А вот, впрочем, и синее.

На сцену с двух сторон вышли по шесть барабанщиц, в таких же красных гусарских ментиках и киверах, но в синих мини-юбках и синих ботфортах. Фанфары сменила нарастающая барабанная дробь.

Вдруг её словно оборвали и откуда-то из глубин сценического пространства, чуть наискосок, к центру, к стоявшему там микрофону, пошёл довольно крупный человек в светло-сером костюме и белой рубашке без галстука.

Затихший было зал взорвался аплодисментами.

И Ксения, как воспитанная девочка, захлопала, тем более что Трешнев и Караванов тоже почти беззвучно сводили раскрытые ладони.

Человек продолжал идти к микрофону, держа в левой руке на отлёте очки, а в правой, почти опущенной, – один или два листа бумаги.

Подойдя к микрофону, он постоял молча ровно столько, сколько держались аплодисменты. Как только они стали гаснуть, надел очки и медленно стал сворачивать принесённые с собой листы.

– Вася Купряшин, – с теплом в голосе произнёс Трешнев.– Заправляет и этой премией.

– Василий Купряшин! – почти с изумлением воскликнула Ксения. Только почему Трешнев так фамильярно называет одного из ведущих российских литературных деятелей, литературоведа, профессора Литературного института, Московского университета и РГГУ?!

– Воля окончил его семинар в Литинституте, – сообщил Трешнев, но эта фраза ничего не объясняла.

Тем временем Купряшин окончательно превратил листы формата А4 в маленький квадратик, спрятал его в карман, снял очки и взялся за микрофон.

– Добрый вечер, дорогие друзья!

Вновь раздались аплодисменты. На экране появилось изображение толстого тома, из которого торчала лента закладки цветов российского флага. На книге в три строки теснились толстые золотые буквы: Новый русский роман, а над ней летящей, но разборчивой скорописью было начертано: Национальная литературная премия. 15-е присуждение .

Откуда-то с вершин (даже для них, сидевших на предпоследнем ряду амфитеатра) раздался громовый голос:

– Председатель жюри и координатор Национальной литературной премии «Новый русский роман» профессор Василий Николаевич Купряшин!

Вновь раздались становящиеся привычными аплодисменты.

Василий Николаевич поднял руку с очками.

– Мы рады приветствовать всех поклонников великой русской литературы, всех ценителей живого художественного слова, всех гурманов русского языка («И о нас не забыл!» – успел вставить Трешнев), – пришедших сюда, в этот гостеприимный зал, разделить с нами радость пятнадцатого присуждения Национальной литературной премии «Новый русский роман»!

Аплодисменты.

– Сегодня у премии «Новый русский роман» есть славная история, но у неё, конечно же, есть исток. У этой премии есть имя. Есть имя её творца. Это имя… – Купряшин сделал небольшую паузу, во время которой на экране появилась чёрно-белая фотография довольно молодого мужчины в форме морского гражданского флота за штурвалом. Справа на его плечо готовилась сесть большая чайка. – …Это имя – Валерий Михайлович Оляпин.

Пауза продлилась ровно столько секунд, сколько залу потребовалось для осознания: Купряшин ждёт аплодисментов.

Когда таковые вновь стали угасать, Василий Николаевич продолжил:

– В девяностые годы, которые иногда с известными основаниями называют «лихими», Валерий Михайлович, будучи членом правительства, выступил с инициативой создания новых, постсоветских, независимых литературных премий. И не только выступил, но и поддержал…