Наталья Кременчук - Смерть на фуршете. Полный текст романа

– Она в «Парнас» несколько романов прислала, и этот тоже. Камельковский даже пытался сделать целую серию «Чёрные глаза», но, естественно, надо было подключить ещё одного-двух негров-негритянок, сочинить общий псевдоним… Но Данияра хотела только сама. А потом я ушёл. Кстати, она мне писала, что в «Бестер» тоже посылала. И, как видно, они договорились…

Не совсем понятное Ксении обсуждение литературной судьбы Данияры прервал истошный вопль незримого ведущего.

– Борис Савельевич Ребров!

– А разве он жив?! – непроизвольно воскликнула Ксения и со стыдливым испугом прикрыла рот ладонью. – Ой, я не то хотела сказать! Как хорошо, что он жив! И попал в шорт-лист!

Трешнев хмыкнул.

Легенда советской литературы, один из лидеров «лейтенантской» прозы, поднимался по ступенькам на сцену, опираясь на толстую трость и худенькое плечо белокурой девушки в сарафане и во вьетнамках.

Василий Николаевич Купряшин бросился к ним, демонстрируя готовность помочь. Претенденты на премию тоже сделали сходные телодвижения, но это выглядело уже запоздалым, и они вернулись на исходные.

Ребров в сопровождении своей девушки и Купряшина медленно продвигался к креслам под столь же неспешно выговариваемое диктором название его романа.

– Роман «я 669 во 77 rus».

Очевидно, в зале многие мало что поняли, но на экране, как и в случаях с предыдущими лауреатами, вначале показали фотографию Реброва – фронтовую, в форме старшего лейтенанта танковых войск, а потом и обложку книги, где был изображён радиатор жигулёвской «шестёрки», следы от танковых гусениц и старик с чертами молодого Реброва, пьющий кока-колу на фоне горящего российского «Белого дома». Надписи на обложке кое-что проясняли…

Борис Ребров. «я 669 во 77 rus».

Трешнев и здесь помог:

– Мэтр написал книгу, как он после развала СССР в возрасте семидесяти с чем-то лет вынужден был «бомбить» по столице и пригородам на своей раздолбанной «шестёрке» с этим вот номером. Правда, кое в чём он от ГОСТа отошёл, в угоду художественной образности… Хотя в действительности это никакой не роман, а физиологический очерк в шестьсот страниц. Старик наблюдателен, много живых бытовых картинок начала девяностых, о которых уже подзабыли даже наши современники.

– Я тоже читал «я 669… во… ко…» Чёрт возьми! забыл, – присоединился к разговору Воля. Теперь на экране было фото Реброва среди ветеранов. – Легко написано, с самоиронией. Борис Савельевич даже признался, что оказался без кола и двора, на холодной даче по собственной глупости: влез в какую-то тогдашнюю авантюру, продал квартиру, потерял деньги…

– Да, у него с этим, с умением влезть в провальные авантюры всегда было всё в порядке… то есть в полном беспорядке. Помнишь, Лев Анисимович продавил вместе с двумя коллегами присуждение ему «Русского Пулитцера» за роман о репрессированном дяде-генерале. Савельевич как раз лежал в больнице с гипертоническим кризом вследствие продажи квартиры и потери денег. Ну, они его и порадовали. Только невпопад. Деньги за «Пулитцера» у него растворились в «МММ».

– Он же и премию «Фурор» получил, – вспомнил Воля.

– С «Фурором» вообще дурь произошла. Проиграл на улице лохотронщикам.

– Неужели полностью?! – ахнула Ксения.

– А чего мелочиться?! Потом каялся по телевизору… в новостях канала «Культура» показывали. Так что даже если получит «Новый русский роман», проиграет и это. Шальные деньги.

– Наверное, поэтому и внучка при нём, для контроля.

– А ты уверен, что это внучка, а не жена? Я слышал… – недоверчиво спросил Трешнев.

– Не знаю, что ты слышал, – всё-таки Караванов обаятелен и при том так спокоен, будто он не поэт, а врач-косметолог, – но это внучка. В прошлое воскресенье с Ребровым была передача «Ещё все дома», и там она была представлена как внучка. В самом деле, зачем им лгать?

– Ну, если так… Мне-то всё равно, по большому счёту. И по маленькому тоже. Просто я знаю, и ты знаешь, что Борису Савельевичу, который и боец, и удец, и тот ещё игрец, сейчас светит лишь небольшая сумма финалиста…

– Хотя и её можно проиграть… – вставил Караванов.

– А так внучка купит себе босоножки, а может, и в Грецию хватит съездить… Вопрос в другом: зачем они вообще вывели его в финал? Ведь вместо него можно было поставить что-то более или менее современное из лонг-листа. А сейчас получится какая-то стрессовая ситуация. У нас ведь любят аксакалов и «выслугу лет». Позвали – дайте!

– Думаю, хотят его присутствием что-то открышевать…