Джозеф Джефферсон Фарджон - Тринадцать гостей. Смерть белее снега (сборник)

– Можно я вас перебью? – вмешался Дэвид.

– Видите ли, мисс Стрейндж, с этими словами мистер Кэррингтон обычно вторгается в чужую беседу. И всегда перебивает, не дожидаясь разрешения.

– Этот случай не исключение, – заявил Дэвид. – Хотя вам, мистер Молтби, мое поведение может показаться бестактным.

– Это меня не волнует. Я и сам умею быть бестактным.

– Открыл Америку, – пробормотал мистер Хопкинс, возвращая долг.

Дэвид повернулся к Норе, которая выглядела несколько растерянной.

– Я хочу сказать следующее, мисс Стрейндж. Мистер Молтби – тот самый джентльмен, который смотрит на меня, выжидая, как далеко я зайду в своей бестактности, – старый сухарь с манерами, уместными разве что в прозекторской. Но сердце у него золотое и он знает, что делает, я подсластил пилюлю, сэр. Вот вам, Нора, мой совет: не смущайтесь и не робейте – вы ведь у себя дома…

– В отцовском доме, – поправил Дэвида мистер Молтби.

– И не давайте сбить себя с толку всякими замечаниями, которые позволяет себе этот джентльмен, причем не спрашивая ничьего разрешения. Расскажите нам все, что сочтете нужным, а об остальном можете умолчать.

Нора улыбнулась. Старания Дэвида спасти ее от прозекторской были по достоинству оценены.

– Я не почувствовала никакой бесцеремонности. И постараюсь удовлетворить ваше любопытство. Вот только не знаю, с чего начать.

– Этот джентльмен на стене просит вас начать с его смерти, – подсказал Молтби.

– Нет, раз уж мы решили говорить обо всем, я начну чуть раньше. Мой дед жил здесь с моим отцом и моим дядей. Тогда отец еще не был женат. Они с братом не ладили и часто ссорились. Отец говорил мне, что когда началась война, он сразу же поступил на военную службу и был рад уйти на фронт.

– Это было двадцать три года назад.

– Да.

– А ваш дядя тоже ушел на фронт?

– Нет. Думаю, у него были какие-то проблемы со здоровьем, но точно не знаю. В общем, он остался дома. По словам отца, его брат утверждал, что на войне нужны только молодые. Однако отец был на два года старше дяди Харви и все же сразу пошел в армию.

– А сколько лет было вашему отцу?

– Сейчас ему пятьдесят семь. Значит, тогда было тридцать четыре.

– Призывной возраст был гораздо выше. Вероятно, ваш дядя Харви и впрямь был нездоров или же нашел способ уклониться от армии. Таких уловок было немало, и многие ими пользовались. Как вы считаете, дядя Харви был из их числа? Или я задаю слишком личный вопрос? – осведомился Молтби, сухо взглянув на Дэвида.

– Ничего личного. Мне кажется, он вполне был на это способен. Не скрою, они с отцом не любили друг друга.

– «Не любили» – это мягко сказано?

– Пожалуй.

– Выражаясь более определенно, они друг друга ненавидели?

– Да, но на расстоянии. Они годами не виделись. На втором году войны отец встретил маму. Она была актрисой, а он был в отпуске. Во время следующего отпуска – это было как раз на Рождество – он сделал ей предложение и привез сюда. Произошла некрасивая сцена. Вообще-то дедушка был с характером и ни с кем не считался. Отец полагал, что он просто ревновал сына к молодой невесте.

– Но ведь ваш отец был уже не мальчик! В то время ему исполнилось тридцать шесть!

– Я знаю. Конечно, это смешно. Тем не менее дед не дал своего согласия на брак и пригрозил вычеркнуть отца из завещания.

– Но ваш отец, конечно, его не послушал?

– Разумеется. Он тоже был с характером. И дед выгнал их из дома и изменил завещание в пользу моего дяди. А потом…

– Одну минуточку, – прервал Нору Молтби. – Я хочу кое-что прояснить. Вы говорите, они приехали на Рождество. Интересно. Это было Рождество в тысяча девятьсот шестнадцатом году, верно? Ровно двадцать один год назад?

– Да.

– Какое совпадение! Сейчас опять Рождество, вы сидите здесь и все нам рассказываете. Или это вышло случайно? Вероятно, да. Так если дом – заповедное имущество, ваш дед не мог лишить своего сына этой части наследства.

– Да, но всего остального он его лишил.

– Всего?

– Абсолютно всего.

– Да, ваш дед и впрямь крепкий орешек. Хотя многие достойные люди имеют свои странности, как я, например, и не лишены тщеславия. Это уже относится только к вашему деду, поскольку я этим грехом не страдаю. Вы только посмотрите на его шевелюру! У старика на седьмом десятке ни одного седого волоска! А как тщательно уложены волосы! Он, должно быть, уделял своей внешности большое внимание. Вы помните, мистер Кэррингтон, я первым делом обратил внимание на его голову… Примечательная внешность… Скажите, мисс Стрейндж, дед не имел зуба на вашего отца? Возможно, он сводил с ним старые счеты? Или это какое-то предубеждение?