Алан Брэдли: Трижды пестрый кот мяукнул

Разумеется, о Милдред Баннерман я умолчала.

Есть в этом мире что-то святое.

Во время моего выступления его ручка непрерывно скользила по бумаге.

— Вы захотите поделиться этой информацией с инспектором Кавендишем из полицейского участка в Сомерсете. — Я положила перед ним негативы и фотографии, сделанные Джеймсом в тот ужасный день на Стип-Холме, когда он наткнулся на останки покойного Уолтера Гловера.

Секунду меня мучила совесть, оттого что я выдала беднягу Джеймса, но у полиции были годы, чтобы его допросить. Не моя вина, что они плохо сделали свою работу.

Пока инспектор Хьюитт рассматривал снимки, висело тяжелое молчание. Я захватила их, чтобы шокировать Луизу, если она надумает опровергнуть мои умозаключения.

— Думаю, да, — наконец сказал он, откладывая их в сторону. А потом ловушка захлопнулась. — Как ты связала Луизу Конгрив с Лилиан Тренч?

Этого вопроса я опасалась.

— Это произошло не сразу, — ответила я. — Но все началось с Томаса Мора.

Инспектор Хьюитт непонимающе уставился на меня.

— Кота, — объяснила я. — Кот в доме Лилиан Тренч был тот же самый, которого я видела в спальне Роджера Сэмбриджа.

— Ага, — сказал инспектор Хьюитт, и его ручка «Биро» начала порхать с дикой скоростью. — Объясни, пожалуйста.

— Это кот из ее дома, а не из его.

— Ага, — снова сказал инспектор. — Как ты узнала?

Он что, смеется надо мной? Не пойму.

— Коты не мяукают под дверями незнакомцев, — сказала я. — А этот мяукал у нее.

— Пожалуйста, продолжай.

— Ладно. Очевидно, что кто-то из дома мисс Тренч был в Торнфильд-Чейзе в тот день, когда погиб мистер Сэмбридж. По крайней мере, была такая вероятность. Кот вошел вместе с этим человеком и был заперт, когда гость ушел.

— Не очень убедительно, — сказал инспектор Хьюитт.

— Нет, — согласилась я, — но, как я уже сказала, это только начало.

— Умоляю, продолжай, — сказал он. «Опять шутит? Не пойму».

— Когда я увидела Хилари Инчболда в доме Лилиан Тренч, ой, простите, я имела в виду Луизы Конгрив, я сразу же поняла, что этот кот принадлежит ему. По поведению кота.

— Ты хочешь сказать, что Хилари Инчболд и его кот жили у мисс Конгрив?

— Да. Во всяком случае, какое-то время. Подозреваю, он снял комнату в «Тринадцати селезнях» просто для прикрытия.

— Гм-м-м, — протянул инспектор, но это было согласное «гм-м-м», а вовсе не снисходительное.

— Луиза была ему как мать, — говорила я. — Она поддерживала его, когда отец издевался над ним. Я начала подозревать, что Лилиан Тренч на самом деле Луиза Конгрив…

— Постой, — перебил меня инспектор Хьюитт, делая торопливые заметки. Неужели он не знал? Теперь уж не выяснить.

Закончив писать, инспектор кивнул, и я продолжила:

— Что ж, если Оливер Инчболд мог исчезнуть, что мешало ей сделать то же самое? Она оказала ему любезность, «опознав» тело, а теперь пришел ее черед. По сравнению с тем, чтобы помочь всемирно известному писателю испариться, устроить несчастный случай в Средиземном море — чепуха.

— И они вдвоем могли теперь жить счастливо в Стоу-Понтефракте, — договорил инспектор Хьюитт.

— Именно! Он отрастил бороду и стал резчиком по дереву, специализировался на евангельских сюжетах, а она…

— Ведьмой, — подхватил инспектор Хьюитт.

Я обхватила себя руками. Не смогла удержаться.

На секунду мы стали партнерами, инспектор и я, и это так греет душу! И на секунду мне захотелось поделиться с ним всем, что я знаю, и неважно, как он этим воспользуется.

— Сначала все шло гладко, — рассказывала я. — Но потом что-то произошло. Скорее всего, прошлым летом.

— Почему именно прошлым летом? — поинтересовался инспектор Хьюитт с легкой улыбкой.

— Потому что именно тогда он внезапно начал захаживать в «Гуся и подвязку» в Ист-Финчинге. Официантка Рози сказала, что он был «угрюмым».

— Есть предположения почему?

— Ну, я подозреваю, что дело было в Хилари Инчболде. Как я уже говорила, Луиза была ему как мать, защищала его. Наверняка они с Оливером поссорились.

— Наверняка? — инспектор бросил на меня резкий взгляд.

— Наверное, — исправилась я. — Прошу прощения.

Проклятье! Я чересчур самонадеянна. Надо скромно привлекать внимание к моим дедуктивным талантам.

— Как я это вижу, — продолжила я, — в день гибели Оливера Инчболда Луиза отправилась в Лондон, может быть, за какими-то бумагами, поскольку ее квартира оказалась пустой. Была ли она в курсе перед отъездом, что он умер? Не знаю. Она сказала, что видела, как я покидала Торнфильд-Чейз, но, может быть, меня видела Карла. Я думаю, она оставила Карлу одну в доме, и та решила сходить в Торнфильд-Чейз — извиниться за вандализм в церкви и забрать у Оливера подписанный экземпляр «Лошадкиного домика». Обнаружила его в устройстве, с помощью которого он облегчал боли от артрита. Он попросил ее спеть, может, чтобы успокоить ее.