Давид Фонкинос: Тайна Анри Пика

Они встречались много раз еще до заключения договора, сначала в «Грассе», потом в кафе и, наконец, в баре большого отеля, чтобы обсудить роман и условия его публикации. Сердце Коска взволнованно трепетало при мысли, что его произведение скоро увидит свет: сбывалась заветная мечта – увидеть свое имя на обложке книги. Он был глубоко убежден, что тогда-то и начнется его настоящая жизнь, а пока этого не случилось, он всего лишь утлое суденышко, плывущее по воле волн, дерево без корней. Беседуя с Дельфиной, он восхвалял ее познания, – она и впрямь отличалась широчайшей эрудицией. Они сравнивали свои литературные пристрастия, но никогда не затрагивали личные темы. Издательница горела желанием узнать, есть ли в жизни ее нового автора какая-нибудь женщина, но, разумеется, не позволила бы себе прямо спросить его об этом. Она, конечно, пыталась разузнать это всяческими обходными маневрами, но потерпела фиаско. В конечном счете первым осмелился Фредерик:

– Можно задать вам вопрос личного характера?

– Да, пожалуйста.

– У вас есть любимый человек?

– Хотите начистоту?

– Да.

– Ну так вот: у меня нет любимого человека.

– Не может быть!

– Может… потому что я ждала вас, – вдруг вырвалось у Дельфины, не ожидавшей от себя такой откровенности.

Девушка тут же спохватилась: нужно взять свои слова обратно, убедить его, что это просто шутка. Но она-то сама знала, что говорила чистосердечно, и никто не усомнился бы в искренности ее признания. Конечно, Фредерик внес свою лепту в этот опасный диалог, воскликнув: «Не может быть!» Такая реплика подразумевала, что она ему нравится, – разве нет? Дельфина никак не могла совладать с замешательством, ей уже было ясно, что ее признание продиктовано правдой. Той формой правды, что зовется чистой, а стало быть, неуправляемой. Да, ей всегда хотелось полюбить такого человека, как он. Именно с такими физическими и интеллектуальными достоинствами. Иногда говорят, что любовь с первого взгляда есть проявление чувства, которое уже заложено в нас. Вот и Дельфину, с их первой встречи, постигло смутное ощущение, что она давно знает этого человека, – может быть, даже когда-то видела его в неясных снах, суливших светлое будущее.

А растерянный Фредерик не знал, что и ответить. Сейчас Дельфина показалась ему абсолютно искренней. Всякий раз, как она нахваливала его роман, он улавливал в ее восторге легкое преувеличение, нечто вроде профессиональной обязанности подбадривать автора, так ему казалось. Но сейчас в ее голосе не было и тени притворства. Он должен был что-нибудь сказать, понимая, что от его слов зависят их дальнейшие отношения. Может, ему лучше держать ее на расстоянии? Ограничиться лишь официальным общением, касающимся и этого романа, и последующих? Но все это так тесно связано между собой. И разве он имеет право оставаться равнодушным к этой женщине, которая так хорошо понимает его, так круто изменила ход его жизни?! Заплутавшись в лабиринте своих размышлений, он поневоле вынудил Дельфину заговорить первой:

– Даже если эта симпатия не взаимна, вы можете не сомневаться, что я опубликую ваш роман с тем же энтузиазмом.

– Благодарю вас за это уточнение.

– Не за что.

– Тогда… давайте предположим, что мы с вами будем вместе… – продолжал Фредерик неожиданно шутливым тоном.

– Н-ну… давайте предположим…

– И что произойдет, если мы расстанемся?

– Я вижу, вы настоящий пессимист. Ничего еще не началось, а вы уже заговорили о разрыве.

– Я просто хочу, чтобы вы мне честно ответили: если в один прекрасный день вы меня возненавидите, вы пустите под нож весь тираж моей книги?

– О, конечно! Но вы же знаете: кто не рискует…

Фредерик заулыбался, пристально глядя ей в глаза, и с этого взгляда все и началось.

Они вышли из бара и побрели через весь Париж. Шагали по своему городу, словно туристы, куда глаза глядят, то и дело сбиваясь с пути, но все же каким-то образом нашли дом Дельфины. Она снимала студию близ Монмартра, в квартале с неопределенным статусом – то ли простонародном, то ли буржуазном. Лестница вела их на третий этаж, к тому главному, что должно было там произойти. Фредерик смотрел на ноги Дельфины, а она, ощущая его взгляд, старалась шагать помедленнее. Войдя в квартиру, они подошли к кровати и легли в нее без всякого трепета, так, будто самое острое желание и должно было привести к такому же возбуждающему спокойствию. Чуть позже они занялись любовью. А потом долго лежали не двигаясь, не размыкая объятий, переживая странное ощущение полной близости с кем-то, кто еще несколько часов назад был чужим. Эта метаморфоза стала такой мгновенной – и такой прекрасной. Тело Дельфины наконец-то нашло вожделенный путь к наслаждению. Да и Фредерик теперь чувствовал себя умиротворенным; прежнее смутное сознание обделенности уступило место блаженному покою. Они оба твердо знали, что переживают сейчас то, чего никогда не бывает – или же очень редко – в жизни других людей.