Давид Фонкинос - Тайна Анри Пика

Среди ночи Дельфина зажгла свет.

– Ну а теперь пора обсудить твой договор.

– Ах, вот что… значит, ты меня обольстила, чтобы легче было торговаться!

– Ну конечно. Я ведь сплю со всеми своими авторами, перед тем как подписать договор. Так легче закрепить за собой аудиовизуальные права.

– …

– Ну, так как же?

– Я их тебе уступаю. Все уступаю!

К сожалению, «Ванну» постиг провал. Хотя «провал» в данном случае слишком громкое слово. Чего можно ждать от публикации романа? Несмотря на все усилия Дельфины Десперо, на обращение к журналистам, которых она пыталась сподвигнуть на хвалебные рецензии, две-три снисходительные статьи о романтическом духе этого многообещающего таланта ничего не изменили в классической судьбе вышедшего романа. Считается, что публикация – вожделенный Грааль автора. Сколько людей пишут книги, лелея мечту удостоиться когда-нибудь такой чести. Но есть нечто худшее, чем несчастье быть неизданным, – издать свой труд и обречь его на полную безвестность [10] Бротигану следовало бы создать еще одну библиотеку – из опубликованных книг, о которых никто не говорит, собрание безвестных произведений. (Примеч. автора.) . Проходит несколько дней, и книги больше нигде не найти; тщетно несчастный автор бегает по книжным магазинам в поисках своего детища, начиная уже сомневаться: а было ли оно и впрямь когда-то напечатано? Издать роман, который не нашел своего читателя, – значит столкнуться лицом к лицу со всеобщим безразличием.

Дельфина старалась как могла подбодрить Фредерика, уверяя, что эта неудача никоим образом не скажется на надеждах, которые издательство возлагает на него. Но все было напрасно: он чувствовал себя одновременно опустошенным и униженным. Долгие годы он жил уверенностью, что когда-нибудь сможет всецело посвятить себя литературному труду. И как же ему нравилось быть молодым писателем, который создает свой первый роман и вскоре опубликует его! Так на что же он мог надеяться теперь, когда суровая действительность повергла в прах его мечту?! Он не желал ломать комедию, притворно восхищаясь горячим одобрением критики, превозносящей его роман, как это делали собратья по перу, хваставшиеся рецензией в три строчки, напечатанной в «Le Monde». Он, Фредерик Коста, всегда умел объективно оценивать свое положение. Отсюда вывод: он не должен изменять тому, что отличает его от других. Его не читают, – что ж, пусть будет так. «По крайней мере, издав этот роман, я встретил женщину моей мечты!» – утешал он себя. Значит, нужно идти дальше той же дорогой, с верой в свои силы, подобно солдату, отставшему от полка. Спустя несколько недель он снова начал писать. Роман носил рабочее название «Постель». Не вдаваясь в подробности сюжета, он просто сказал Дельфине: «Пускай это будет еще одно фиаско, лишь бы книга получилась более уютной, чем „Ванна“».

Они зажили вместе – иными словами, Фредерик переселился к Дельфине. Никто в издательстве не знал об их союзе, они хотели защитить свою любовь от посторонних суждений. По утрам она уходила на работу, а он принимался писать. Свою новую книгу он решил создать, лежа в их постели. Сочинительство – это, пожалуй, единственное ремесло, помогающее измышлять удивительные алиби. Например, оно позволяет автору весь день нежиться под одеялом, уверяя себя: «Я работаю!» Временами Фредерик задремывал и видел сны, убеждавшие его, что это полезно для творчества. Действительность же была совсем иной: он чувствовал, что выдохся вконец. Наяву он даже иногда подумывал: а что, если эта свалившаяся на меня любовь, и чудесная и удобная, повредит моему таланту? Разве писатель не должен быть беззащитным и несчастным, чтобы успешно творить? Хотя… нет, это глупо. Известно ведь, что одни шедевры создавались в эйфории, другие в отчаянии. Зато он, впервые в жизни, надежно пристроен. А Дельфина пускай зарабатывает деньги для них обоих, пока он пишет свой роман. Фредерик вовсе не чувствовал себя нахлебником или паразитом, просто позволил ей себя содержать. Это было нечто вроде любовного соглашения между ними: в конце концов, он ведь работает для нее, поскольку ей предстоит издать его книгу. Однако в глубине души он знал, что Дельфина будет судить о ней вполне объективно и что их отношения никоим образом не повлияют на ее вердикт.

Тем временем Дельфина публиковала других авторов, продолжая восхищать издательский мир своим даром предвидения. Она отклонила многочисленные предложения сменить издательство, сохраняя глубокую привязанность к «Грассе», где ей подарили первый шанс на успех. Иногда Фредерик, не выдержав, давал волю приступам мелкой зависти: «Господи, неужели ты выпустила эту книжонку? Но почему? Она ведь ужасно написана!» На что Дельфина отвечала: «Пожалуйста, не веди себя, как озлобленные писаки, считающие всех, кроме себя, бездарями. Хватит с меня и того, что я весь день общаюсь с такими самовлюбленными извращенцами у себя в редакции. И когда прихожу домой, хочу видеть автора, поглощенного своей работой, и только ею. А все другие меня не волнуют. Я их издаю лишь в ожидании твоей „Постели“. И вообще, все, что я делаю в этой жизни, это жду, когда ты мне покажешь свою „Постель“». Дельфина обладала волшебным умением развеивать страхи Фредерика. В ней каким-то загадочным образом сочетались два качества – литературный идеализм и трезвое мышление; свою душевную стойкость она унаследовала от предков и от любви родителей.