Мария Спасская - Флейта гамельнского крысолова

Тамплиеров было много, не меньше отряда. Они стекали полноводной рекой по ступеням подземного хода, устремляясь вдаль. Многие из них несли в руках факелы, и все без исключения тащили тяжелые мешки. Рыцари явно торопились, стараясь как можно скорее скрыться по подземному ходу от нарастающего шума битвы, разворачивающейся прямо над их головами. Осторожно выбравшись из своего укрытия, Йозеф влился в толпу, и из обрывков разговоров уловил смысл происходящего — воины султана напали на Акры, и все обосновавшиеся в городе крестоносцы обороняют город. И только тамплиеры, оставив свои посты, уходят потайным ходом, спасая себя и скопленные сокровища. В груди у юноши екнуло — значит, тяжелый мешок, который он едва может нести, тоже наполнен богатствами?

Когда свернули за угол, Йозеф увидел, что решетка, еще недавно закрывавшая выход из подземелья, уже поднята, и тамплиеры выбираются на волю, рассыпаясь по берегу моря и держа путь к белеющим на пристани кораблям. Юноша устремился за общим потоком и вместе со всеми взобрался на готовящееся отплыть судно. Через месяц пути Йозеф Крафт высадился на побережье Италии и уже оттуда двинулся к родным немецким землям.

Мешок тамплиера и в самом деле был набит золотыми украшениями с алмазами и рубинами, и Йозеф неожиданно оказался сказочно богат. Иногда он ловил себя на мысли, что мог бы нанять корабль и отправиться на восток, в Исфахан, но теперь помыслы юноши были не об этом. Разум занимала книга книг. Надежда создать доминатон овладела его сердцем. В глубине Германии лекарь прикупил себе замок Вольтерштан с ленными владениями и зажил затворником. На оставшиеся сокровища он приобрел редкие книги и оборудовал лабораторию, в которой, не покладая рук, работал над доминатоном — инструментом, способным перевернуть Вселенную.

Годы летели так стремительно, что иногда Йозеф Крафт не замечал смену зимы весной, а лета — осенью. Голова его обросла спутанной седой гривой, которую затворник собирал в хвост, чтобы не мешало занятиям, длинную бороду убирал за пояс рубахи. Приезжающая раз в неделю нанятая в деревне баба боязливо прибиралась в его берлоге, проворно стряпала нехитрую еду и спешила обратно на своей телеге всегда до захода солнца, ибо считала Йозефа Крафта колдуном.

Приезжать она перестала после того, как однажды хозяин Вольтерштана вдруг вошел на кухню, где она готовила, и заиграл на странной флейте, заставляя стряпуху помимо воли неуклюже выводить баварскую народную песню, которую она даже не знала. При этом Крафт думал об этой песне и, следовательно, при помощи доминатона транслировал свою мысль в эфир.

Йозеф жил совсем один уже половину зимы, вспоминая о том, что надо поесть лишь тогда, когда желудок сводило от голода, а в глазах начинали кружиться черные мушки. Тогда, держа наготове охотничий нож, в кромешной темноте он брел по длинным коридорам, проходил через выстуженные ледяными ветрами залам, спускался в кладовую и отрезал кусок вяленого мяса от подвешенного на крюк окорока. Съедал, механически работая челюстями и не чувствуя вкуса, промерзшую копченую плоть и, трясясь от холода, торопливо возвращался к себе, чтобы продолжить исследовать только что созданный доминатон.

В одну из зимних ночей к Йозефу явилась Ривка. Случилось это так. Оглаживая рукой только что сделанную на доминатоне гравировку, изображающую невмы для воздействия на человека, Йозеф сидел над раскрытой книгой, вчитываясь в музыку других живых существ. В углу послышался шорох. Йозеф вскинул глаза. И увидел Ривку, сидящую на стуле.

— Ты предал себя, Йозеф Крафт. Предал мечту. Тебе никогда не быть врачом.

— Зато я сделал инструмент, способный осчастливить человечество.

— Ты лжешь себе. Не для других ты собрал по схеме мистика Порфирия доминатон, а для себя. Для собственной абсолютной власти.

Слова Ривки больно задели за живое, и затворник резко возразил:

— Мне не нужна власть! Я привык довольствоваться малым.

Иудейка усмехнулась и не без ехидства заметила:

— Поэтому ты выгравировал на доминатоне только одну мелодию — музыку человека! Животные отчего-то тебя не привлекли, хотя вон она, книга, перед тобой и ты и сам видишь, что мелодий для них у Порфирия подобрано преизрядно. Задай себе вопрос — для чего тебе необходимо, чтобы под рукой всегда был не только доминатон, но и музыка человека? Хоть раз будь с собою честен. Ты правильно подумал, но не решился сказать мне прямо в глаза — чтобы управлять людьми. Ибо доминатон — инструмент доминирующего. Теперь доминирующий — ты. Доминатон у тебя. Пользуйся похищенной мудростью Просвещенных и во веки вечные гори в огне.