Виктор Дан - Хутор Дикий

– Да! Можно так сказать. Нет не только нарушений уголовного законодательства, но даже соблюден Устав колхоза. Все его сделки в необходимых случаях имеют заключение экономической службы и утверждены правлением. Другое дело, что на каждой операции колхоз теряет треть своей чистой прибыли…

– И сколько же это получается?

– Подробности прочитаете в моем заключении. Могу сказать только, что это гораздо больше, чем долги колхоза по зарплате… Больше сказать не могу, пока Сафонов не подпишет официальный ответ.

– Что же нам делать? Где найти на него управу?

– Вы можете сменить председателя и правление… Юридическую консультацию вам обещаю, но только никакой самодеятельности! Его адвокаты раздуют любой ваш промах… И читайте Устав колхоза, пора вам знать ваши права!

– Постараемся! Обещаем… Другого пути, получается, нет…, – заговорили все сразу.

За обедом Михаил рассказал Анастасии о делегации.

– Ты думаешь, это реально, сменить все руководство колхоза?!

– Еще год или два назад я бы сказал, нереально! Но времена постепенно меняются…

– У меня почему-то плохие предчувствия на этот счет. Не советую тебе влезать в это дело… Это будет за счет твоего личного времени, значит за счет нас с Ниночкой.

– Запрещенный прием! Ты считаешь, что я уделяю вам мало внимания?!

– Я этого не говорила! Но хочется больше…

– Может быть, мне этого хочется больше, чем тебе! – Михаил почувствовал прилив раздражения. – Давай помолчим…

Он уставился в телевизор. Как раз началась молодежная программа. Телерепортер с микрофоном приставала к молодым прохожим на улице областного центра с дурацкими вопросами. Раздражало то, что вопросы были очень многословными, скорее выступлениями самой репортерши. Даже здесь дома в спокойной обстановке тирады, сыплющиеся скороговоркой, трудно было понять и запомнить. Смущенный прохожий успевал сказать два-три слова, после чего репортерша опять перебивала его своим комментарием-вопросом.

В памяти Михаила не осталось бы никакого следа от передачи, кроме досады, если бы не комичный эпизод в конце. Смешно было и то, что авторы передачи не заметили этого комизма, а фрагмент украсил бы выступление самого Задорнова.

Репортерша остановила двух девушек, одетых как близняшки в одинаковые огромные лисьи капоры, короткие, выше колен, искусственные шубки под леопарда. Ноги в черных лосинах, торчали из шубок, а на ногах еще невысокие сапоги с опушкой. Одна – большого роста толстушка, другая – форменный заморыш на голову ниже.

Как только репортерша узнала, что им по пятнадцать лет и учатся в ПТУ, она выстрелила длинным потоком, где были перемешаны проблемы профессионального образования, эротического воспитания, молодежного телевидения, свободного времени, общежитейского быта и еще, кажется, спорта. Девицы ошалели перед телекамерой, да еще под градом непонятных вопросов. Они таращились то в камеру, то друг на друга и непрерывно повторяли почти в голос при малейшей паузе репортерши: “Мало еротыкы, мало еротыкы…”. Они так и говорили, с сильным украинским акцентом. Видно деревенские девочки. Наконец репортерша от них отстала, а оператор почему-то долго сопровождал их уход вдаль по улице: две нелепые фигурки, напоминающие сначала рыжих стриженых пуделей: из мехового треугольника торчат ноги с опушкой, – потом издалека, двух серых крыс…

Началась другая передача, а в ушах Михаила звучало: “Мало еротыкы, мало еротыкы…”. Вспомнилось, что на хуторе как раз в эротических вопросах полный дисбаланс. Так может быть здесь и есть корень преступления… Алевтина кому-то сильно мешала. Список кандидатов получался большой: Антон Бубырь, которого он почему-то не брал в расчет, Евгения Цурко, Екатерина Сирко, Петр Кореньков, Гавриленко, Владимир Гонтарь… Сокаля Михаил исключил без всяких колебаний – женщины у того были на десятом месте после выпить и закусить…

Могла Алевтина, например, застукать Антона с какой-нибудь такой, что огласка была для него была смерти подобна?! Допустим, с Евгенией. Наука наукой, а природа требует свое! Может быть, в список включить и Бубыря-старшего? Этот тоже мог подгулять и бояться огласки. Алиби у него нет. А “донжуанистый” Музыченко, чем не вариант?! Мог завернуть в дом к той же Евгении, на хуторе его знали – бывал там не один раз и познакомился…

Вечером Михаил поднялся в библиотеку с намерением еще раз прослушать записи и начертить прямо на плане хутора схему перемещения Алевтины с расчетом времени.