Виктор Дан: Хутор Дикий

– Расскажите о вашем конфликте с Алевтиной Петровной Корецкой, вашей бывшей соседкой на хуторе.

– Какой там конфликт! Просто недоразумение… Мы приехали из Баку. Жена у меня здешняя…

– Почему уехали из Баку?

Сатаров замялся:

– Ну, сами понимаете! Возникли проблемы из-за смешанного брака…

– Понятно!

– Вам все тонкости понять трудно… Нам ничего не угрожало, но кое-что меня обижало…

– Продолжайте!

– Купил я дом и участок на хуторе из-за братьев. В Баку картошка дорогая. Мы ее с женой сажаем, потом пропалываем, ну и так далее… А осенью братья ее выкапывают и везут в Баку. Разве это запрещено?

– Нет. Так в чем недоразумение?

– В первый год я не предупредил соседку, что приедут братья. Она устроила скандал и прогнала их с участка. Пришлось мне ехать и все улаживать… извиняться. Проявила бдительность, так сказать… Благодарить нужно… Правда, братья сильно расстроились, а потом, когда поняли, смеялись… Они плохо понимают по-русски… Это я выучил, когда учился в Москве, где и познакомился с будущей женой…

– Спасибо! Извините за беспокойство!

– Какое беспокойство?! Такая трагедия… Нужно найти виновника!

По дороге домой Михаил загрустил. Похоже, он не успеет закончить дело Корецкой в срок и Сафонов на нем отыграется. Будет повод. Однако не это беспокоило Михаила. Его беспокоило отсутствие идей, тупик. Фактически все варианты отпали. Он отказывался признавать “немецкий” вариант реальным. Поиски бывшей жены Гавриленко также не проходили в категорию важных, тем более, решающих следственных действий. Были бы стоящие идеи, он раскрыл бы это преступление рано или поздно… Пусть даже на неделю позже установленного срока. Скорее всего, что-то он просмотрел. Может быть, не нужно торопиться вычеркивать Музыченко из списка. Поговорить с этой девушкой Лидой, рассказать ей о Марии. Возможно, в таком случае она не станет прикрывать “двоеженца”. Нужно еще раз прослушать записи бесед, нужно еще раз съездить на хутор, наконец, нужно как следует напрячь “серое вещество” и доказать себе и другим, что оно у него не такое уж серое.

Главный бухгалтер, Иван Степанович Полищук, пережил всех председателей колхоза с начала пятидесятых годов, когда был назначен та эту должность. Маленький, круглолицый аккуратный старичок, с седой густой шевелюрой, всегда гладко выбрит и при галстуке – таким его помнил Михаил с раннего детства. Казалось, время над ним бессильно и больше ничего поделать не может. Ему было около семидесяти, но он был бодр, работоспособности его можно было позавидовать. Рабочий день он начинал в семь утра и заканчивал поздно вечером. Правда, последние десять или пятнадцать лет в середине дня он делал большой перерыв на три часа и спал днем. Зная его распорядок, Михаил зашел в контору колхоза после шести вечера, как только возвратился из города.

– Чем обязаны прокуратуре? – после взаимных приветствий спросил Иван Степанович, глядя поверх очков на Михаила.

– Вопрос старый, вы его знаете. Проверяю жалобу…

– Мы вам показали все! Какие могут тут быть еще вопросы?!

– Вы мне не показали депозитные счета.

– Зачем они вам?

– Правление утверждает, что нет денег, чтобы рассчитаться с людьми, а вы, оказывается, деньги отдали банку под процент…

– Там кредиты под новый урожай. Семена, удобрение, горючее за что будем покупать, если сейчас проедим…

– Я бы мог вам сказать за что, но, думаю, вы и без прокуратуры это хорошо знаете… Впрочем, прочитаете в моем ответе на жалобу.

– Почитаем, почитаем… Так что вы хотите посмотреть?

– Начнем с главной книги и последнего годового отчета. Да! Не помешает посмотреть также пояснительную записку к годовому отчету…

– Ладно! Покажу все, что вы хотите. Но чего вы добиваетесь?

– Мне нужна объективная картина хозяйственной деятельности председателя и правления.

– Можете не сомневаться, все по закону. Мы работаем без нарушений…

– Почти не сомневаюсь. Зачем вам нарушать законы, если вы прекрасно знаете, как их обойти…

– Разрешено то, что не запрещено! Этот лозунг объявлен партией еще до ее разгона и вытеснил прежний про пролетариев… Так ведь?!

– Принцип хороший, но он не оправдывает растаскивание общественной собственности…

– Чего вы добьетесь?! Вы еще очень молоды и не знаете жизнь… Вам присущ, как его, юношеский экстремизм…

– Максимализм…, – поправил Михаил.

– Я не оговорился, именно экстремизм… Максимализм было правильно для моего поколения… Допустим, вы добьетесь смены председателя и правления. Вы думаете, что-то изменится к лучшему?! Ничего подобного! Я вам расскажу сейчас одну восточную притчу. Кстати, Востоку нужно доверять в смысле мудрости. Правы китайцы! Когда мы здесь еще не спустились с деревьев, у них уже была высочайшая цивилизация, – в то время как Иван Степанович говорил все это, он ходил по своему кабинету и доставал из шкафов папки с документами. – Так вот, европейский моряк попал на восточный базар, где увидел полуголого нищего, лицо и все тело которого было покрыто мухами и другими кровососами. Он пожалел нищего и своей шляпой прогнал насекомых. “Зачем вы это сделали! – возмутился нищий. – Через минуту вы уйдете, и на меня сядут другие, еще голодные, и начнут жалить еще сильнее”. Вы поняли мораль?!