Сергей Пономаренко - Лысая гора, или Я буду любить тебя вечно

Мужчина опасливо посмотрел по сторонам и открыл шлагбаум.

– Милиция сюда часто наезжает, – сообщил он извиняющимся тоном. – Я все время здесь нахожусь, так что отдыхайте спокойно. Когда будете уезжать, посигналите, и я вам открою.

За шлагбаумом дорога разветвлялась: слева находился еще один старенький шлагбаум, который был открыт, видимо, за ненадобностью при наличии первого, а вправо уходила дорога, выложенная бетонными плитами, она тянулась вдоль кирпичного забора. Юлька сразу скомандовала:

– В прошлый раз мы повернули направо, так как тот шлагбаум был закрыт, а сейчас сама судьба велит нам повернуть налево.

Они проехали мимо полуразрушенного, как после артобстрела, двухэтажного здания из красного кирпича, с пустыми глазницами окон, лишенных даже столярки. Бетонка, уходящая вправо, петляла вдоль длинного холма, и Глеб догадался, что это был крепостной вал. Слева то и дело виднелись отдельные, правильной формы, невысокие холмики, по периметру которых земля осела, а значит, под ними скрывались подземные бетонные сооружения, не имеющие ни входа, ни выхода. Автомобиль переехал через небольшой ров по земляному мостику и метров через триста, справа, открылась большая площадка, частично уложенная бетонными плитами, ограниченная валом с пологим въездом на него и со сквозным туннелем с цифрой «6» над входом. Посредине площадки виднелся каменный обелиск с нарисованными на нем белой краской тремя шестерками. Глеб сразу вспомнил рассказ Романа и, повернув, подъехал к самому обелиску.

– Это то самое место, о котором рассказывал Роман, – сообщил он.

Юлька с любопытством осматривалась.

– А мы тогда сюда не добрались, – сказала она. – В аналогичном туннеле я была. Теперь я уже ориентируюсь. Мы тогда подъехали с противоположной стороны ко рву, в который выходят все эти туннели.

– Потерны. Они называются потерны, – поправил ее Глеб.

– Ну хорошо, потерны, – послушно повторила Юлька.

Они въехали по пологому подъему, люнету, прямо на вершину вала, но, проехав метров десять по гребню, остановились – помешало дерево. Вслед за Глебом Юлька выбралась из автомобиля. Падающее на горизонт красное солнце в последний раз озолотило все вокруг. Смешение трех цветов: зелени июльской травы на крутом склоне вала, багряных тонов опускающегося солнечного диска и его золотых лучей, цепляющихся за растительность, создало чрезвычайно живописную картину, заставив от восхищения трепетать их сердца. Глеб, сориентировавшись по солнцу и указав на квадратную площадку, на которой они находились, сказал:

– Здесь раньше располагался Западный бастион Лысогорского форта. Казни преступников проводились именно здесь. Виселица, на которой была казнена Аника Мозенз, находилась где-то рядом, возможно, именно там, где мы стоим. – Он настороженно взглянул на девушку, словно она могла вспомнить нечто подобное.

– Видно, фантазии Романа тебя уже достали, раз ты можешь при такой красоте окружающей природы вспоминать о них, – рассмеялась Юлька. – Даже если это и так, между теми событиями и нами лежит временнáя пропасть, и эту пропасть не перейти, да и зачем, даже если это возможно?

– Ты права, и в самом деле, нет необходимости в создании моста между краями этой пропасти, – обрадовался Глеб. – И даже если кому-то удалось бросить взгляд на противоположный ее край, зачем переносить эхо тех событий в эту жизнь? Знаешь, Юлька, может, ты даже не догадываешься об этом, но ты – большая умница!

– Я не только это знаю, но и кричу об этом на каждом углу. – С деланной скромность Юлька опустила глаза, а потом внезапно прокричала во весь голос: – Я большая умница!

Глеб вздрогнул и чуть было не потерял равновесие от неожиданности, стоя на краю крутого склона, но она его поддержала.

– Служба помощи в самых чрезвычайных ситуациях жизни, распишитесь в получении услуги! – деловито произнесла она и сделала вид, словно ищет квитанцию.

Выглядела она при этом очень соблазнительно, так что Глеб мгновенно неловко обхватил ее обеими руками и поцеловал в губы. Она не ответила, а лишь прикрыла глаза и попросила:

– А теперь в глазики. В один, так, и в другой, желательно и ушки не забыть.

Глеб распалился и начал ее жадно целовать, чувствуя через тонкую ткань ее покорное горячее тело. Теперь она отвечала на его поцелуи, губы у нее были очень мягкие, податливые и чуть солоноватые.

– У тебя губы соленые, – сказал Глеб, на мгновение оторвавшись от них, чтобы вдохнуть воздуха.