Валерий Воскобойников - Татуировка

— Может, угонщик? — предположил старлей из группы ГИБДЦ.

— С ребенком — какой угонщик, — ответил водитель. Он уже объяснил, как что было, и старлей явно был на его стороне.

— Тогда пьяный. Испугался, что на экспертизу повезем, и дёру. А проветрится, вернется к машине и станет качать права.

— Так они даже машину не заперли. Пьяный, он бы все равно машину не бросил.

— Не нравится мне это, — проговорил старлей. — Что там у них может быть в машине?..

Старший лейтенант вспомнил, как их стращали на утреннем инструктаже насчет терактов и московский полковник дважды предупредил, что террористы опять замыслили серию взрывов и надо быть особенно бдительным к подозрительным машинам. Через час мимо по Каменностровскому проспекту проедет губернатор, за ним — представитель президента. Если, например, в багажник этой задолбанной «шестерки» положить взрывчатку и поставить на радиоуправление, такой теракт можно устроить! И решил старший лейтенант в соответствии с утренним инструктажем вызвать бригаду саперов со служебной собакой, ибо, как и сам говорил, за перебдеть, чем недобдеть.

Про водителя грузовика, который маялся поблизости, уже все забыли, и, когда он сунулся со своим вопросом:

— Так я поеду, ладно, а? Я же ничего не нарушил…

От него отмахнулись:

— Давай, катись. — И старлей, секунду подумав, даже вернул ему отобранные было права.

Грузовик еще не успел отъехать, как примчалась машина с саперами. Из нее первым выскочила крупная женщина с фокстерьером. Они обошли вокруг «шестерки», потом женщина подняла свою собаку, натасканную на взрывчатку, к запертому багажнику, песик стал принюхиваться, а потом, прямо на руках у женщину, задрал голову и протяжно завыл.

— Взрывчатки нет, это точно, — проговорила женщина, — но что-то подозрительное в багажнике спрятано.

— Вскрываем? — спросили саперы, стоявшие рядом. Водитель грузовика никогда не видел, как ищут взрывчатку с помощью собаки, и решил понаблюдать.

-Уверены, что не взорвемся? — переспросил старший лейтенант, вызвавший саперов.

Ему-то очень хотелось, чтобы саперы чего-то такое опасное обнаружили. Он даже представил, как перед строем ему объявляют благодарность, а потом показывают по телевизионным новостям.

— Собака — не человек, она не обманет, — сказал весело сапер, специальным крючочком открыл багажник, заглянул во внутрь и отшатнулся.

— Ёлы-палы! Там вроде бы это… мясо… человеческое!

— Что за шутки дурацкие! — проговорил старший лейтенант и, отстранив сапера, заглянул в багажник «шестерки». Его стало выворачивать тут же, прямо на проезжей части. Наконец, отдышавшись и утеревшись не очень свежим платком, он проговорил: — Че тут думать, следаков надо вызывать! Я не зря заподозрил!

И в этот момент рядом с ними затормозила машина с телевизионной бригадой новостей.

Кадры были отсняты во всех ужасающих подробностях, водитель так и не успевшего отъехать грузовика в который раз вылез из кабины и с важностью дал показания. Теперь уже получалось, что он едва ли не первым заподозрил неладное, а потому принял меры, чтобы остановить подозрительную машину. Через несколько часов все это, приправленное лихими комментариями о преступной бездеятельности тех, кто отвечает за порядок в городе и стране, превратилось в трехминутную страшилку и было показано сначала по телевизорам города, а потом всей страны.

В результате с раннего утра по властной вертикали сверху вниз пошли звонки, полетели факсы с распоряжениями и указаниями. Все они требовали немедленного отчета о проделанной работе. И конечным пунктом, где сосредотачивался весь этот руководящий гнев, был маленький темноватый кабинетик Дмитрия Евгеньевича Самарина, начальника следственного отдела прокуратуры Петроградского района. Ниже драить было некого, разве что собственное отражение в зеркале.

А мысли о том, что в городе действует шайка то ли маньяков-каннибалов, то ли сатанистов, и прежде кучковались в усталой голове Дмитрия. Но из подобных мыслей дела не раскрутишь.

Какой журналист не мечтает превратиться в писателя! Да это и понятно — статьи, репортажи живут лишь миг. А через день информационный повод сменяется новым, и автора старого текста не вспомнит никто. Зато книга остается навсегда. Ее можно дарить поклонницам и поклонникам, предварительно поставив автограф. Ее хранят библиотеки, она значится в каталогах. Следовательно, и фамилия автора остается в вечности. И, быть может, кто-то, если не обыкновенный читатель, то студент, аспирант, через сто лет откроет эту книгу и с трепетом станет ее изучать. И увлечется так, что забудет о мелочах собственной жизни. Подобная мечта, иллюзия, даже скорее, живет в душе многих журналистов, и Агния не была исключением. Но удача выпадает лишь некоторым и зачастую меняет всю их творческую жизнь.