Татьяна Степанова - В моей руке - гибель

— Чаю хочешь? — спросил он, весьма быстро и бесцеремонно переходя на «ты». — Пойдем. Учитель сказал, чтобы я и о тебе позаботился.

Катя оглянулась: Мещерский и Базаров уже скрылись за углом жилого корпуса. «Учитель сказал…» — надо же… Когда они ехали в «Отрадное», военно-спортивная школа представлялась ей неким подобием казарменного плана: марширующие строем новобранцы, отрывистые слова команд, быть может, тренировки, которые она наблюдала на «экскурсиях для прессы» в учебке областного ОМОНа и в ОМСДОНе в Балашихе: сигание курсантов через заборы, битье кирпичей ребром ладони, показательный рукопашный бой. Однако на месте все выглядело иначе: каким-то доморощенным и вымершим. Тишина — вот что поразило Катю в «Отрадном» сразу же. Весьма необычное для сообщества молодых здоровых мужчин безмолвие: ни разговоров, ни смеха, ни шуточек.

Некоторых из школяров она узрела сразу же, как только они обогнули трехэтажку и вышли к полевой кухне. Все это были молодцы от девятнадцати и старше. На нее — существо в юбке, казалось, никто не отреагировал. Каждый сосредоточенно занимался своим делом, ни на кого не отвлекаясь, не обращая внимания. И дела эти были какие-то чудные.

Один тип, например, сидел в позе лотоса под березой.

Перед ним стояло самое обычное туалетное зеркало, и он старательно раскрашивал себе физиономию. Никакой камуфляжной косметики — набора красок Катя, однако, не заметила. Перед парнем лежали на траве клочья мха, какие-то листья, которые он старательно перетирал в ладонях, кучки земли, глины различных оттенков, кора и грибы-поганки — фиолетовые, страшные. Все это растертое, выжатое, тщательно разжеванное (парень на глазах у Кати разжевал одну из поганок и выплюнул сизую кашицу на ладонь) и использовалось для макияжа. Он наносил налицо штрихи, затем стирал, затем снова наносил, каждый раз меняя тон и окраску.

Позади него на турниках, прибитых к деревьям, подтягивались крутые молодцы, одетые в жилеты цвета хаки. Их многочисленные карманы и отделения оттопыривались — видимо, тренирующиеся осложняли себе задачу грузом. Еще один тип застыл в стойке на руках, затем он начал выделывать какие-то сложные акробатические трюки, и продолжалось все это ужасно долго. Кате даже смотреть надоело. «Как у него кровоизлияние в мозг не произойдет, вот так вверх тормашками извиваться?» — подумала она.

На подходе к кухне она заметила и еще два необычных явления. Предмет и человека, который ее смертельно напугал.

Предметом был пень весьма внушительных размеров, выкорчеванный из земли и водруженный на невысокий пригорок между двумя молодыми соснами, зеленые кроны которых образовывали над ним некое подобие шатра. К стволам сосен крепились два белых плаката с круглой эмблемой школы: черное поле, а в нем белый зигзаг молнии — те самые, которые Катя видела на груди тех, кто преследовал цыганенка.

Перед пнем был водружен бронзовый треножник, из тех, что продаются в магазинах китайских товаров. В нем тлели какие-то угли. В небо уходила сизая струйка дыма, точно с жертвенника. А в гладкий полированный срез пня были воткнуты крест-накрест две финки весьма внушительных размеров.

Все это — молния на эмблеме, ножи, алтарь (а это был точно алтарь, водруженный на специально выбранном месте, потому что с пригорка открывался чудесный вид на Клязьму) — чрезвычайно не понравилось Кате. Вроде бы ни к чему нельзя было придраться, и вместе с тем… Вспомнились оскаленные собачьи морды на дороге. Она обернулась к своему спутнику, чтобы спросить, что означает подобная символика, как вдруг…

Она увидела чьи-то глаза. Они смотрели на нее снизу, из травы: холодный, изучающий взгляд. Катя отшатнулась, сердце дико забилось в груди. Человек, распластавшийся в траве, молча поднялся: темное трико, к нему прикреплен какой-то зеленый травяной камуфляж.

— Из-звините, — Катя попятилась. — Что это? — шепотом спросила того, кому «велели о ней заботиться».

— Ничего, — ответил тот равнодушно. — Маскировка. Задание на выдержку. Учитель называет это «замри, умри, воскресни». Нельзя шевелиться и менять положение тела несколько часов. Идем, только под ноги гляди.

«Тут гляди не гляди…» — Катя любопытно обернулась: воскресший сверялся с наручными часами-хронометром, словно проверяя себя. Возле полевой кухни Кате наконец-то предложили стул — точнее, чурбак, покрытый доской, и повар, или кто он там был, налил ей в пластиковый стаканчик из тех, что в ходу в «Макдоналдсе», душистого чаю, пахнущего мятой и еще какими-то травами.