Татьяна Степанова: В моей руке - гибель

По ночному разбитому весенними дождями проселку тащилась старая облупленная «Волга», из тех, что доживают свой век в источенных ржавчиной гаражах. На крыше — багажник, а на нем — доски и картонки. В салоне — узлы, тюки и прочий дачный скарб. За рулем — старик в очках, суконной кепке и со слуховым аппаратом. Рядом на сиденье — по всему видно — его спутница жизни в теплой кофте и по-комсомольски повязанной цветной косынке, прикрывающей жидкий перманент. Мотор «Волги» натужно хрипел, словно поднимал машину на крутую гору и никак не мог одолеть подъем.

— Нет, так не пойдет. Я все же взгляну, что там, — старичок затормозил и решительно полез из машины. — Может, масло подтекает? А то ведь не доедем.

Его жена, зевая, взглянула на часы: половина четвертого утра, темная стена леса по обочинам шоссе, тусклый свет фар едва пробивается сквозь плотную пелену тумана.

— И стоило только в такую безбожную рань подниматься, — она снова зевнула, наблюдая за мужем. Тот открыл капот и деятельно склонился над мотором. — Ну что, совсем встали?

— Нет, нет, сейчас, Шурочка. Я тут только кой-чего законтачу… Не волнуйся.

Женщина, ежась и кутаясь в кофту, вышла, обогнула машину и засеменила к кустам на обочине. Шаги ее глухо отдавались в тумане. Потом они стихли. Но вот зазвучали снова — тяжелые, торопливые.

— Там кто-то есть, — прошептала она. — Поехали отсюда.

— Сейчас, сейчас, — старик со слуховым аппаратом продолжал колдовать над мотором.

— Я тебе говорю: там кто-то есть. Был Я видела. В лесу, в ельнике… И там тошнотворно пахло… — Она с силой захлопнула дверцу «Волги».

Муж ее вернулся за руль.

— Вечно ты все выдумываешь. Креститься надо, знаешь ли, когда… возразил он вяло. — Кто там может быть в такую рань? Для грибников не сезон — какие в мае грибы?

А для деревенских…

— Какие деревенские, — женщина настороженно и испуганно вглядывалась в выступающую из тумана темную полосу леса. — Я же объясняю тебе. ТАМ КТО-ТО БЫЛ. И… и я испугалась… Поехали отсюда, ради бога, скорее, ну!

Старик завел мотор. «Волга» натужно тронулась с места. Жена его то и дело оглядывалась назад. Оглянулся и он. Что это?

Ему померещилось, что какая-то тень мелькнула в тумане, пересекла шоссе и пропала, точно растворилась во мгле.

— Бомж, наверное, бродяга, — проворчал он. — Мало ли их сейчас шляется? С вокзалов кочуют, с помоек… Весна ж, всякая тварь шебуршится, потому что теплынь стоит и…

Его жена молча полезла в «бардачок». Старик увидел, как она торопливо сыплет себе на ладонь белые колесики нитроглицерина. Руки ее дрожали. Одна таблетка скатилась на сиденье.

С востока потянуло предутренним ветерком. Пелена тумана сдвинулась, открывая небо. Над лесом недвижно застыл белесый диск луны. Спросонья пискнула в чаще птаха. За ней следом еще одна, еще. Кто-то потревожил их сон Потом настало мгновение абсолютной тишины. Потом ее нарушил странный звук хлюпанье, всплески, словно какой-то зверь шумно утолял жажду на водопое. Звук доносился из глубокого оврага, заросшего по склонам молодой порослью осин, берез, рябин и боярышника, окутанных дымкой первой зелени. По глинистому дну оврага струился жиденький ручей — остатки талой воды. В яме, образовавшейся под корнями рухнувшей от старости трухлявой березы, вода скапливалась, образуя крохотное озерцо.

Возле ямы можно было смутно различить какую-то приземистую тень, припавшую к воде. Вот тень шевельнулась, на мгновение оказавшись в лучах лунного света, пробивающегося сквозь листву. Это был человек, обнаженный по пояс. Он наклонился и, набрав в грудь воздуха, окунул голову в воду.

Затем начал отфыркиваться, кашлять. Брызги с него летели в разные стороны, когда он тряс головой, торопливо зачерпывая пригоршнями талую воду, и плескал себе на грудь, на плечи, словно смывая с себя что-то.

Лунный свет заиграл бликами на воде, тронутой рябью Когда рябь исчезла, стало заметно, что по воде все дальше и дальше расходится черное маслянистое пятно.

Человек ополоснул в ручье руки, поднес ладони к лицу Вода смыла все. На то она и вода. Но запах остался. Человек поднялся. Одним прыжком перемахнул через поваленную березу и неторопливо зашагал по дну оврага. Походка его была бесшумной и мягкой. Цепляясь за стволы и корни, выступающие из глины, он ловко вскарабкался по обрыву. Замер на секунду, прислушиваясь. Где-то далеко за лесом послышался паровозный гудок. Там была маленькая дачная станция. Человек отлично знал ее название. Утро вступало в свои права — к перрону прибывала первая утренняя электричка.