Кирилл Шелестов - Уротитель кроликов

Когда я ехал домой, мне позвонил Кулаков.

— Мы как-то сразу разъехались после встречи, — сказал он. — Даже поговорить не успели. Я все-таки хотел кое-что выяснить. Можешь сейчас приехать ко мне домой?

Честно говоря, я был уже болен от всех последних бесед и встреч. Мне уже не хотелось ничего выяснять. Мне хотелось чего-то простого и бездумного. Как огурец.

Но если уж мне предстояло выпить эту чашу до дна, лучше было сделать это залпом. И через полчаса я сидел у него все на той же неудобной скамье.

— Ну что, не надумал еще ко мне идти? — спросил он с тяжеловесной шутливостью. После встречи у губернатора он явно не испытывал облегчения. Скорее, выглядел несколько подавленным.

— Я очень благодарен вам за предложение. Должен признать, оно в вашем духе. Совершенно неожиданное. Но, боюсь, я не готов отказаться от всего, к чему привык. От своего беспутного образа жизни, от дорогих привычек, от женщин, в конце концов. Все это плохо вписывается в стезю провинциального чиновника.

Он внимательно посмотрел на меня, пожал плечами и ничего не ответил. Потом сменил тему.

— Я не прошу тебя рассказать о том, что именно ты сделал, для того чтобы губернатор в одночасье превратился из хозяина жизни в просителя. Пусть это останется твоей тайной. Но можешь ты объяснить мне другое? — Он задумчиво потер лоб. — Это очень важно для меня. Видишь ли, все что произошло, заставило меня на многое посмотреть иначе. На свою семью, на самого себя. На то, чем я жил раньше. Я все равно уже не буду прежним. Что-то переменилось во мне.

Он прервался и некоторое время хмуро смотрел перед собой.

— И все-таки, есть то, чего я не понимаю. А хотел бы понять. Скажи, почему Наталья сделала это именно сейчас? Я имею в виду с фотографиями? Я бы понял, если бы это произошло раньше, когда у нас не складывались отношения. Но в последнее время, мне казалось, что-то стало налаживаться. Мы, вроде бы, начали слышать друг друга. И вдруг… Я даже еще не встречался с ней. Не знаю, как себя вести.

— Я уже говорил вам, что это было давно. Он, похоже, долго не знал, кто она на самом деле. Может быть, он выяснил это месяц назад, когда они случайно встретились. Я говорю, разумеется, с ее слов. Но я ей верю.

— Понятно, — сказал он задумчиво. — Это многое объясняет. Многое.

Его тон был каким-то странным и почему-то мне не очень нравился, хотя я пока и не понимал, почему.

— Что именно объясняет? — спросил я.

Вместо ответа он налил мне чаю из белого фарфорового чайника и бросил пару кусков сахара, хотя я и не просил.

— А насчет того, что не хочешь ко мне идти, ты, может, и прав, — неожиданно заявил он с бодростью. — Может, и прав. — Повторил он поучительно, подняв указательный палец. — Потому что лучше сначала разобраться в человеке. Понять его. Чтобы потом не чувствовать себя обманутым.

— Вы как-то загадочно выражаетесь, — заметил я.

— Могу и проще. Для того тебя и позвал. Вопрос, готов ли ты?

— Разве это имеет значение? — поинтересовался я с иронией. — Человек обычно делится своими секретами, когда ему хочется. А не тогда, когда хочется окружающим.

Он не ответил. Затем приподнялся, неуклюже выбрался из-за стола и прошелся по комнате, заложив руки за спину и опустив голову. Видно, он что-то обдумывал. Возле стены он остановился и шумно выдохнул, как перед рюмкой водки.

— Это ведь я Синего зарезал, — вдруг буднично объявил он, не глядя на меня.

— То есть, как это вы? — оторопел я. — Зачем?!

Я не верил своим ушам.

— Да так. Ножом. Как свинью режут. — Он говорил отрывисто, не повышая голоса. Я не видел его лица и не мог догадаться о его выражении. — Никто не знает об этом. Ты теперь знаешь. И теперь тебе решать, расскажешь ты об этом кому-то или нет.

Он тяжело повернулся ко мне и посмотрел мне прямо в глаза с каким-то напряженным вызовом.

— Сам же ведь я себе приговор не вынесу, так? — проговорил он жестко. — Придется уж это тебе делать. Раз ты столько сил положил, чтобы меня вытащить.

— Как же это получилось? — пробормотал я оглушенный.

— Как? — Он опять сел за стол, но не напротив меня, а поодаль, наискосок и обхватил голову руками. — Хотел бы я сам понять, как.

Некоторое время он сидел, слегка раскачиваясь из стороны в сторону, словно забыв обо мне.

— Как-то все быстро произошло, — заговорил он. — Может быть, ничего бы и не случилось, если бы время было другое. А тут выборы, война. Нервы на пределе. Я ведь хоть и не показывал никому, даже с женой старался не распускаться, а внутри-то все кипело. Как будто это было вопросом жизни и смерти: останусь я мэром или нет.