Кирилл Шелестов: Жажда смерти

Если бы безоглядно воровать можно было в какой-нибудь иной стране мира, кроме России, то все русские тут же уехали бы за границу. Потому что жить в России наши граждане считают для себя невыносимым мучением. Собственно, в России и не живут. Здесь только крадут и страдают.

Впрочем, мы, то есть наш славный холдинг, возглавляемый Владимиром Храповицким, стоически переносили тяготы русской жизни. Мы в поте лица рубили и пилили государственный бюджет, не мелочились, подбирая летевшие во все стороны щепки, и делились с теми, в чьи служебные обязанности входила охрана народного добра. Мы не роптали, и нам казалось, что если не мы страной, то, во всяком случае, страна нами может гордиться.

Но кому-то, вероятно, думалось иначе. То есть по поводу особо крупных размеров производимых нами хищений, сомнений ни у кого не возникало. Я надеюсь. Тут мы являли себя во всем блеске и пробуждали в окружающих здоровый дух соперничества и уважения. А вот относительно справедливости в дележе они, видимо, существовали.

В этом, например, сомневался Ефим Гозданкер, директор и акционер мощного банка «Потенциал», владелец не одной дюжины компаний, процветавших в нашей губернии, за счет все того же бюджета. Гозданкер долгие годы был ближайшим другом губернатора, до тех самых пор, как Храповицкий бесцеремонно отодвинул его в сторону, заняв его место подле начальственного тела и животворного источника государственных денег.

Ефим Гозданкер отнюдь не собирался уступать корыстному агрессору территорию, которую считал своей. Напротив, он преисполнился решимости положить конец плодотворной деятельности на ниве нашего собственного обогащения. Переговоры между Храповицким и Гозданкером, которые велись в течение всего лета с участием губернатора, ни к чему не привели. В переговоры, по-моему, вообще не стоит вступать, если сторонами движет не желание договориться, а жажда взаимного уничтожения. К середине осени между Гозданкером и Храповицким вспыхнула война.

К этой войне противники долго готовились, рассчитывали удары и строили планы. И все же никто из них: ни Храповицкий, с его звериной интуицией, ни Гозданкер, с его скрупулезным умом, ни губернатор Лисецкий, стравливавший их миротворец, не могли представить даже в ночном кошмаре масштабы и последствия того, что произошло.

Эта война, полгода раздиравшая нашу губернию, расколовшая ее на два огромных враждующих лагеря, втянула в свою орбиту сотни людей: от высокопоставленных чиновников, чьи имена произносились завистливым шепотом, до рядовых исполнителей, которые вряд ли до конца понимали, за что именно они воюют и погибают. Эта война унесла и сломала десятки жизней. Эта война дошла до Москвы и привела к скандалам и загадочным отставкам в правительстве страны и президентской администрации.

Уже потом я много раз спрашивал себя: если бы Гозданкер и Храповицкий знали наперед, чем все это закончится, какую цену придется заплатить им самим и их близким, знали про всю эту кровь, боль и втоптанные в грязь судьбы, остановило бы это их или нет?

Четвертого сентября в десять утра я сидел в огромном зале Губернской думы и волновался перед началом заседания. Сегодня решалась судьба аграрного проекта, над которым мы совместно с областной администрацией не покладая рук трудились с весны.

Проект был колоссальным. Рассчитанный на пять лет, он ставил целью превращение наших Богом забытых селений в образцовые фермерские хозяйства по голландскому образцу. Он мог перевернуть не только нашу губернию, но и всю страну. В случае успеха и поддержки из Москвы мы становились национальными героями. В случае провала мы успевали сорвать такой куш, что можно было смириться с потерей славы.

Губернатор горел этим дерзким замыслом, раздражался от промедлений и рвался в бой. Он вынес обсуждение проекта на первое же после летних каникул заседание Думы, не дожидаясь принятия депутатами областного бюджета, традиционно проходившего в декабре. Выступить с представлением проекта он решил лично. Такого в губернии еще не случалось.

Светлый зал выглядел пустым и гулким, поскольку был рассчитан человек на триста, в то время как сегодня здесь собралось чуть больше полусотни, включая журналистов и помощников. Заседание транслировалось в живом эфире по одному из местных телеканалов.