Кирилл Шелестов - Жажда смерти

Наконец в зале появился Лисецкий в темно-синем костюме и ярко-красном галстуке с огромным узлом. Его сопровождал председатель Думы, вечно пьяненький, веселый старичок с шелушащимся багровым лицом. За ними с бумагами семенил руководитель аппарата областной администрации. Лисецкий дружески поздоровался за руку с лояльными ему депутатами, поспешно вскочившими с кресел в первых рядах, и сухо кивнул ощетинившимся коммунистам. Потом расположился за столом президиума, оглядел зал и недовольно скривил свое красивое холеное лицо. Престарелый Щетинский радостно плюхнулся рядом, поздравил депутатов с началом работы, рассказал какой-то глупый анекдот о вернувшемся из командировки муже, сам же захихикал, сообщил, что заседание открыто, и предоставил слово губернатору.

Лисецкий поднялся и щурясь двинулся к трибуне. Когда он добрался до нее, то был уже мрачнее тучи. В политических комбинациях он ориентировался гораздо лучше меня и, вероятно, сразу успел понять, что ситуация для нас складывается сомнительная. Свою речь он начал довольно раздраженно, словно предвидел сопротивление аудитории и заранее злился. Однако постепенно разошелся, перестал брезгливо поджимать губы и принялся увлеченно повествовать о значимости данного проекта для родной Уральской области и России в целом.

Безбожно перевирая цифры, он рассказывал о том, как с нашей помощью в скором будущем поднимутся из нищеты и разорения десятки предприятий оборонной промышленности, как безработные получат долгожданные рабочие места, как крупные западные инвесторы ринутся в нашу область с мешками долларов, а миллионы российских крестьян будут счастливо пить водку и грызть семечки, забыв о неурожаях и падеже скота. Стараясь завоевать симпатии оппозиции, он даже несколько раз ругнул президента и клику кремлевских реформаторов, которые, прыгая под дудку Мирового Валютного Фонда, давно забыли о благе простых людей. В отличие от него, Лисецкого.

В его захватывающем выступлении было лишь два недостатка: превышение регламента и то, что оно не имело никакого отношения к действительности. Само собой, все это понимали.

— У этого проекта нет альтернативы! — с нажимом завершил губернатор и обвел глазами депутатов.

Раздались воодушевленные демократические аплодисменты и негодующее коммунистическое шиканье. Определить, в какую сторону склоняется чаша весов, по этой реакции было затруднительно.

— А каков общий обтаем финансирования? — раздался скрипучий голос кого-то из коммунистов.

— Все данные есть в документах! — сурово отрезал Лисецкий, сводя брови на переносице. — Вы получили их заранее и должны были прочитать. Плохо, что у народных депутатов не нашлось времени подумать о сельчанах, которые за них голосовали.

Это тоже не вполне соответствовало реальности. Кое-что в документах содержалось, но далеко не все. Шестьдесят пять миллионов долларов, выделяемые из областного бюджета на решение насущных задач аграрного сектора в следующем году, разумеется, обозначались. Но полученные депутатами бумаги деликатно умалчивали о том, сколько из этих денег мы собирались положить в свои карманы.

Мы претендовали на шестнадцать миллионов. И еще столько же полагалось губернатору. В сумме получалось поменьше половины. Мы полагали, что это по-божески.

Подразумевалось, что в последующие годы финансирование будет мощно нарастать и, соответственно, увеличиваться наша общая прибыль. Первые поступления должны были пролиться на наши счета уже зимой. У меня зазвонил мобильный телефон.

— Слушаю, — ответил я шепотом.

— Ну, как тебе выступление? — с придыханием спросил Храповицкий. — Поддержат?

Я и сам был на пределе, но, чтобы не заводить его еще больше, постарался справиться с волнением.

— Насчет альтернативы он загнул, — рассудительно заметил я. — Вместо этого проекта он вполне мог попросить миллионов тридцать наличными. Или хотя бы пятнадцать для тебя. Бюджету бы вышла экономия. А нам — не возиться.

— Пошел к черту! — прошипел Храповицкий и положил трубку.

В это время на трибуну уже вылез Плохиш, представленный парламентариям как руководитель недавно созданной организации «Уральскагропромснаб», которой предстояло осуществлять все задуманные нами реформы. По залу прокатился шум. Депутаты встревоженно загудели.

Плохиш был самым слабым нашим звеном. Несмотря на надетый им галстук и клетчатый пиджак, тесноватый в талии и длинный в рукавах, сходства с чиновником он не приобрел даже отдаленно. Выражение его лица было безнадежно вороватым. Он выглядел даже большим уголовником, чем был на самом деле. Маленькие хитрые глазки часто и предательски моргали, как будто единственным намерением Плохиша было что-то схватить и немедленно убежать. И хотя его рыжие редкие волосы были тщательно прилизаны, это его не спасало.