Морье Дю - Французов ручей

.

Неудивительно, что поначалу гости держались скованно и неловко. И только когда она заговорила с ними, когда начала расспрашивать -- этого -- о доме и о семье, того -- о любимых занятиях и увлечениях, -- для каждого находя улыбку и приветливое слово, каждому давая понять, что любой его жест, любая мельком оброненная фраза исполнены глубокого значения и смысла и лишь она, Дона Сент-Колам, способна по достоинству оценить их, -- только тогда они наконец смягчились, расслабились и послали к черту все эти глупые сплетни, придуманные, как рассуждал юный Пенроуз из Трегони, какими-нибудь завистливыми бабами, решившими оклеветать эту удивительную, несравненную женщину, которая может составить счастье для любого мужчины и которую, думал Юстик, следовало беречь как зеницу ока и держать под тремя замками. То же думал и Тремейн из Пробуса, и рыжеволосый Карнтик, владевший чуть ли не всем западным побережьем. Первый -- единственный из всех присутствующих -- не имел ни жены, ни любовницы и сейчас молча, с угрюмым восторгом пожирал Дону глазами. Второй, чья жена была лет на десять старше его, встретившись с ней взглядом, уже прикидывал, как бы застать ее наедине где-нибудь в укромном местечке. Даже Годолфин, чванный, надутый Годолфин со своими выпученными глазами и бесформенным носом, скрепя сердце признал, что жена у Гарри не лишена обаяния, хотя есть в ней все-таки что-то настораживающее, что-то такое, от чего серьезному человеку делается не по себе, -- то ли этот взгляд, прямой и дерзкий, то ли странное, упрямое выражение лица... Нет, не хотелось бы ему, чтобы у Люси была такая подруга. Зато Филип Рэшли, грубый, замкнутый и совершенно не умеющий вести себя с женщинами, вдруг разговорился и рассказал ей о детстве и о любезной матушке, умершей, когда ему не исполнилось еще и десяти лет.

.

Она дала знак лакею, чтобы он не забывал наполнять кубки, и с улыбкой повернулась к соседу слева, машинально прислушиваясь к гулу голосов и думая о Уильяме, оставленном ею наверху. Очнулся ли он уже или по- прежнему лежит с закрытыми глазами, бледный как мел, с алым пятном, растекающимся по повязке?

--Почему так тихо? Почему никто не поет? -- произнес Гарри, с трудом разлепляя веки. -- В старые добрые времена, когда была жива королева, мой дед держал менестрелей. Они сидели вон там, на галерее, и развлекали гостей своими песнями. Куда, черт побери, подевались теперь менестрели? Должно быть, проклятые пуритане перебили их всех до единого!

.

--А по мне, так лучше бы этих глупостей и вовсе не было, -- нахмурился Юстик. Его отец сражался на стороне парламента, и он не терпел насмешек над пуританами.

--Скажите, сударыня, а часто ли при дворе устраивают танцы? -покраснев до ушей и с надеждой глядя на Дону, спросил юный Тремейн.

--Конечно, -- ответила она. -- Приезжайте в Лондон, когда мы туда вернемся, я подыщу вам подходящую невесту.

Вместо ответа он затряс головой и с собачьей преданностью уставился на нее.

--В самом деле, Дона, -- загремел с противоположного конца стола голос ее мужа, -- куда мог подеваться твой нахальный лакей? Ты знаешь, что его до сих пор нет?

--Знаю, -- с улыбкой ответила она. -- А разве он тебе нужен? По-моему, мы и без него прекрасно обходимся.

--Скажи, Джордж, -- не унимался Гарри: ему, видимо, не терпелось поделиться своей досадой с другими, -- как бы ты поступил с лакеем, решившим устроить себе выходной именно в тот день, когда у хозяина гости?

--Что за странный вопрос, Гарри, -- откликнулся Годолфин. -Разумеется, уволил бы его.

--Да еще и выпорол бы хорошенько, -- поддержал Юстик.

--Выпорол -- как бы не так, -- икнув, пожаловался Гарри. -- Дона в этом подлеце души не чает. Пока она болела, он неотлучно находился при ней. Вот ты, Джордж, стал бы терпеть такое у себя в доме? Ты позволил бы своему лакею целыми днями торчать в комнате твоей жены?

--Конечно, нет, -- ответил Годолфин. -- Моя супруга в теперешнем ее положении и сама не пожелала бы видеть рядом с собой посторонних. Только я и ее старая кормилица имеем право ухаживать за ней.

--Как это трогательно, -- заметил Рокингем, -- сколько в этом милой сельской простоты! А вот леди Сент-Колам почему-то предпочитает общество лакеев.

И, подняв бокал, он с усмешкой посмотрел на Дону.

--Вы довольны своей утренней прогулкой, сударыня? -- спросил он. -- В лесу было не слишком сыро?

Дона не ответила. Годолфин подозрительно уставился на нее. В самом деле, зачем Гарри позволяет жене фамильярничать со слугами? Эдак недолго сделаться посмешищем для всей округи! Да-да, наверное, это тот самый нахальный лакей, который сидел на козлах, когда ее светлость приезжала к ним в гости.