Анастасия Валеева - Летом в Париже теплее

– Последние два дня, – с горькой улыбкой сказала Яна, – я только и делаю, что даю показания.

– Это ты сама виновата, – нравоучительным тоном произнес Руденко, – не надо было, матушка, вмешиваться. Так чего у тебя этот адвокат делал?

– Соблазняла я его, – судорожно рассмеялась Яна.

– Что это тебя на адвокатов потянуло? – с озадаченным видом приподнял свои густые пшеничные брови Руденко.

– Там, в комнате, к столу приклеен диктофон, – Яна снова закурила. – Не знаю, может ли пленка служить доказательством. Я ведь тебя приглашала… – с легкой укоризной посмотрела она на Три Семерки.

– Доказательством чего? – Руденко еще больше удивился. – Канарейкин, принеси диктофон, – скомандовал он.

Канарейкин поспешил в спальню.

– Того, – Яна вытянула ноги и покрутила затекшими ступнями, – что Горбушкин жив и того, что он вместе с этим адвокатом убил некого гражданина с целью инсценирования самоубийства. Разыграл, одним словом, спектакль.

– Погодь-погодь! – поднял руку Руденко. – Я ничего не понимаю!

В его голосе звучала досада, переходящая в раздражение. Яна принялась рассказать ему о своем видении. К этому моменту вернувшийся из спальни с диктофоном Канарейкин беспокойно мялся на месте.

– Чего стоишь, включай, – нетерпеливо сказал Руденко.

Канарейкин повиновался. Когда пленка, на которой был записан гипнотический допрос, а также звуки стрельбы и звон стекла, кончилась, изумленный Руденко на пару минут притих. Яна молча наблюдала за его реакцией.

– Разберемся, – спрятал он в карман протянутую ему Канарейкиным кассету. – Так что ж ты мне в прошлый раз о своем видении не рассказала? – с подозрением и обидчивым недоумением глянул на Яну Три Семерки.

– А ты бы мне поверил? Знаешь, что бы ты сказал? – Яна усмехнулась горькой усмешкой стоика, привыкшего наталкиваться на людское непонимание и мириться с ним. – Ты бы сказал, что нужны доказательства, а откровения к делу не пришьешь.

– Это правда, – миролюбиво подтвердил Руденко, чувствуя стыд и неловкость за высказанный упрек.

– Вот поэтому даже мне приходится использовать технические средства, – невесело усмехнулась Яна. – Придется теперь эту игрушку всегда носить с собой и держать наготове.

Из спальни доносились строгие голоса, которые Яна мысленно сравнивала с пружинистой мускулатурой тренированного тела. Та же подтянутость, безукоризненность, прямота и сдержанная сила.

– Думаешь, это он убил Шкавронского? – с наивным выражением лица спросил Три Семерки.

– Возможно, – вздохнула Яна, почувствовав вдруг неимоверную усталость. – Они же были компаньонами. Ты, кстати, не наводил справок, каковы условия владения капиталом в их бизнесе?

– Случайно наводил, – приободрился Руденко, обрадованный тем, что может дать полезную информацию. – В случае смерти компаньона его доля переходит к прямым наследникам, то бишь близким родственникам, если же таковых нет – к другому компаньону. У Шкавронского единственная родственница – это жена, у Захарыча – сестра.

– А ты нашел Захарыча?

– Нет, – с сожалением вздохнул Руденко, – как сквозь землю провалился.

– А что в офисе?

– Да там всем заместитель его распоряжается… Женщина… Видать, любовница.

– Где находится офис?

– Даже не думай об этом! – махнул рукой Руденко. – Мало тебе адвоката?

– Да не переживай ты так! – глухо засмеялась Яна. – На тебя страшно смотреть!

– А мне за тебя страшно, – Руденко с укором посмотрел на Яну, – выбрось все это из головы. Видишь, что тут твориться…

– Я все равно узнаю, – хитро и жестоко улыбнулась Яна, – лучше скажи.

Руденко упирался. Яна не стала настаивать. Она вернулась к разговору о Горбушкине.

– Думаю, это он всех убирает, – уверенным тоном произнесла она. – Ты так не считаешь?

– Так он вСеменовске? – оживился Руденко.

– Нет, по всей видимости, он далеко. Но он мог кого-то прислать, кому-то заплатить…

– Нанять киллера? – проявил чудеса догадливости Три Семерки.

– Например, – загадочно улыбнулась Яна, – сначала Шкавронский, потом его жена. Вероника была подставлена, и ты это прекрасно знаешь, – она бросила на него прямой обезоруживающий взгляд. – Кто следующий?

– Захарыч?

– Подожди, – Яна поднялась и, пройдя осторожно в спальню, где хозяйничали врач и санитары, вернулась с колодой карт.

– Не знаю, получится ли у меня сейчас, – застенчиво посмотрела Яна на Руденко.

Она перетасовала колоду. Потом настроилась на образ Захарыча. Она представляла его на даче, воскрешая в памяти не только краски, черты его лица, но и звук его голоса, тембр, интонации. Руденко с интересом наблюдал за ней. Потом Яна вытащила карту «Царство живых».