Елена Арсеньева - Клад вечных странников

— Да нужна ты мне! — обиделся Петр, когда она с ненавистью вырвала руку. — Охота простудиться — на здоровье! Только сегодня день жаркий, конечно, а ветерок все равно вон как забирает. Надень мою рубаху, а платье твое выжмем хорошенько — и оно в два счета высохнет. А мы пока по лесу погуляем.

Ирина посмотрела на него подозрительно:

— Рубаху давай, так и быть, но гулять я с тобой не буду. Надоело мне с твоей Маришкой отношения выяснять. Она от ревности просто на стенку лезет!

— Маришка? От ревности на стенку? — хохотнул Петр, но Ирина заметила, что хохоток получился невеселый. — У нее вон с другим намечается…

Ирина с любопытством уставилась на Петра. Он что, ослеп?! Конечно, Маришка так откровенно кокетничает с Сергеем, что встречает с его стороны самое горячее одобрение, однако дураку ясно: Петра она ревнует, как кошка! Впрочем, очень может быть, местная Брунгильда — из тех женщин, которые считают, что внимание всех мужчин на свете должно быть обращено только на них. Знала, знала Ирина таких женщин, даже дружила когда-то с одной из них… У нее вдруг снова поползли из глаз слезы.

— Ладно, хватит реветь, — нетерпеливо сдернул с себя рубаху Петр. — Иди вон за кустики, переоденься. И по-быстрому давай.

Когда Ирина, не без труда отлепившая от тела мокрый ситчик и переодевшаяся, снова выбралась на дорогу, она от души желала, чтобы Петр не дождался ее и ушел, предоставив ей самой решать свои проблемы. Проблемы же состояли в том, что рубаха Петра, бывшая Ирине очень широкой, едва прикрывала бедра, а стоило чуть нагнуться… Трусишки же ее не прибавились со вчерашнего дня ни в объеме, ни в плотности ткани, оставаясь по-прежнему двумя чисто символическими треугольничками.

Однако Петр не обратил ни малейшего внимания на этот рискованный туалет. Взял из ее рук платье, свернул таким жгутом, что на дорогу полился целый ушат воды, встряхнул и отдал Ирине:

— Подержи его на ветру. Просохнет моментом. Ну, пока.

И зашагал по дороге — почему-то в ту сторону, которая заканчивалась тупиком.

— Эй, а как же рубашка? — закричала вслед Ирина. — Подожди уж, высохнет платье, снова переоденусь — тогда и пойдешь по своим делам.

— Да черт с ней, с рубашкой, — не оборачиваясь, отмахнулся Петр. — Потом отдашь.

И свернул с дороги в лес.

Ирина оглянулась.

Все-таки далеко она отмахала, в слезах-то! Заимки даже не видно. Хотя скит не может быть далеко — ощутимо наносит дымком. Наверное, там растопили печь, а может, камин. На печи жарится яичница, а в камине играет огонь. Хорошо бы сейчас поесть, сесть поближе к огню… Ирина мечтательно вздохнула, облизнувшись, но тут же задумчиво нахмурилась.

Странно. Петр сказал ей идти направо. Заимка там. А дымом пахнет почему-то слева. Или Петр что-то перепутал?

Ирина вскинула голову, пытаясь определиться по солнцу, да так и замерла, удивленно уставившись в небо. Она еще никогда не видела, чтобы облака бежали с такой быстротой! Ветерок, который пронизывал ее здесь, внизу, был просто легким трепетанием по сравнению с тем штормом, который играл в небесах. Грозу наносит, что ли? А дымом почему-то пахнет все сильнее. Не озоном, как перед грозой, а именно дымом.

В это мгновение из леса рядом с ней с треском выломился Петр.

На его голой груди алела свежая царапина, и Ирину пронзило мгновенное раскаяние: ведь рубаха-то на ней! Вообще Петр выглядел дико: всклокоченный, потный, в глазах тревога.

Ирину он заметил, только налетев на нее. Взглянул с некоторым удивлением, как бы не узнавая, потом схватил за руку и заработал ногами с такой скоростью, что она повлеклась следом, словно сухой листок в шлейфе вихря.

— Да ты что? — взвизгнула возмущенно.

— Пожар идет! — выкрикнул Петр, не оборачиваясь. — Верховой пожар!

Ирина на бегу задрала голову. Значит, это не облака, а дым? Но разве бывает, чтобы пожар подступил так быстро? Конечно, по телевизору что-то такое передавали, на севере области, мол, горят леса, но в Осьмаках же все было нормально…

— Может, просто костер? — выкрикнула, задыхаясь и размахивая платьем, будто канатоходец — веером, чтобы не упасть.

— Сосна горит, я по запаху понял! — крикнул Петр. — И с дерева видел…

Махнул рукой и поддал скорости.

Когда они добежали до забора скита и ворвались в калитку, Ирине казалось, что ноги ее теперь так и будут мелькать, словно спицы велосипедного колеса, не в силах остановиться!

Петр ринулся в дом, а она медленно побрела следом, ловя ртом воздух и прижимая руки к груди.