Никита Воронов - Огненный лис

— Что за чертовщина сегодня, — выругался Валерий Максимович.

С неохотой вынырнув на улицу, он полез под капот. Для чего-то подергал первые попавшиеся провода:

— Хрен его знает!

Вот тут-то все и случилось. То ли сам капот сорвался со стопора, то ли порывом ветра его качнуло, то ли помог кто — но только так бабахнуло Заболотного железякой по затылку, что в глазах у него потемнело сразу и тело обмякло.

Охнул тяжко Валерий Максимович, повалился вперед лицом, и сразу похож стал на попавшего в пасть крокодила охотника.

Очнулся он нескоро. От качки и тряски слегка подташнивало, голова гудела, а вокруг темень — хоть глаз выколи. Сверху навалилось что-то жесткое, к тому же…

— Е-мое мать, что же это? — Заболотный ужаснулся и задергал конечностями, как в припадке. — «Ласточка»!

Запястья его были скованы наручниками, а ноги связаны грубой пеньковой веревкой и подтянуты к рукам.

«Кто посмел? Меня… Меня! Кто, мать вашу?»

Но ни слова, ни единого звука не слетело с его накрепко стянутых клейкой лентой губ.

Чуть успокоившись, Заболотный попробовал логически осмыслить ситуацию. Лежал он на каком-то холодном металлическом днище, безобразно уткнувшись в него лицом. По днищу постоянно проходили какие-то судороги, чувствовались качка и движение. Для машины слишком уж монотонно и плавно… Значит, это не багажник автомобиля, хотя откуда-то сзади доносится рокот мотора.

— С-суки! — Валерий Максимович вспомнил школьные годы и догадался, что втиснут он в узкое трюмное пространсво какого-то катера или подобного суденышка-маломера.

И, судя по всему, катер этот на всех парах удаляется от берега, с трудом преодолевая невысокую, но злую волну.

Наверное, Финский залив… Если исходить из его нынешнего положения и обстоятельств, при которых он сюда попал, ничего хорошего полковника в обозримом будущем ждать не могло.

— Утопят? А за что? — Полковник даже заерзал от досады:

— Как же они? Сволочи… Чего им надо? От пожилого, больного, почти пенсионера… Как не стыдно в конце концов!

Между тем, катерок сбавил ход и пробежав по волнам ещё несколько метров тупо ткнулся носом в берег. Послышался топот ног, какие-то возгласы, команды… Над Валерием Максимовичем с неприятным скрежетом разверзлась палуба и чей-то ехидный голос поинтересовался:

— Живой? Все, плотва! Слезай, приехали…

Заболотный почувствовал, как чужие руки грубо и непочтительно встряхивают его, поднимают и выволакивают наружу:

— Алле-гоп!

Полковника сбросили вниз, на усеянный мусором песок. При падении Валерий Максимович крякнул, что-то треснуло, потянулось в спине, но он даже не обратил внимания на боль.

Пропахшая табаком рука сорвала со рта липкую ленту:

— Ну, как дела?

— Ах ты, мразь! — Самым старшим из шести обступивших пленника парней был не кто иной, как Курьев.

— Зачем же ругаться? — Укоризненно покачал головой человек, которого Заболотный со Спиригайло считали своим лучшим «кадром». И тут же Валерий Максимович получил удар ногой:

— Получил? Еще хочешь? Я подкину, по старой-то памяти. Попроси, не стесняйся.

Молодежь захохотала и дружно, как общий мешок с овсом, поволокла полковника от воды к виднеющимся неподалеку постройкам.

Это был остров. Один из тех, что неровной цепочкой вытянулись по обе стороны от Кронштадта.

Большую часть окруженной волнами суши занимал полуразрушенный форт. Некогда грозное укрепление превратилось в руины, поросшие мхом. Сыро, угрюмо теперь вокруг.

Лишь изредка пришвартуется к остаткам пирса, а то и прямо под стены форта какое-нибудь суденышко с разудалой публикой. Повизжат, поулюлюкают туристы, побьют пустую тару, сфотографируются…

И не такое видели на своем веку старинные, заплеванные, загаженные использованными презервативами бастионы. Потому терпят они без злобы и тех, кто зачастил сюда последние годы.

Посетители эти, нынешние, отнеслись к крепости уважительно, по-хозяйски. Подлатали кое-где кровлю, укрепили пару подвальчиков — и вот вновь ожили старые стены, задышали, заговорили, закричали даже.

Да так закричали! Так, что…

Сильные, беспощадные руки швырнули Заболотного в покрытое плесенью и мглой каменное чрево. Валерий Максимович успел ещё вскрикнуть в ужасе, перекатился кубарем по сырому земляному откосу, уткнулся лицом во что-то полужидкое, вонючее… Приглядевшись, полковник завопил нечеловеческим голосом, пытаясь отползти, откатить себя в сторону.