Никита Воронов: Последняя ночь

Это очень больно, когда в тебя попадают… Даже если осколок лишь коснется плеча, оставив после себя рваную, набухающую кровью борозду.

— Ох, бли-ин…! — Денис ухватился здоровой рукой за рану, пальцы сразу же стали горячими, липкими и чужими.

Опять громыхнуло.

На этот раз глуше и с расстояния относительно безопасного: то, что некогда было припаркованным у самой трамвайной остановки «опелем», теперь представляло собой темный, бесформенный силуэт в клубах дыма и грязного пламени. Запоздало посылались стекла в соседних квартирах и офисах…

Закричали — сначала женщина, потом ребенок. Кто-то пытался командовать, кто-то плакал, сбившиеся в кучу машины перегородили проезд, рыча захлебывающимися от страха двигателями.

Меньше всего это походило на привычный шум городских улиц. Вскоре, однако, все второстепенные звуки перекрыл истеричный вой милицейской сирены.

— Младший лейтенант Нечаев! Уголовный розыск.

— Спасибо. Тоже, гляжу, зацепило? — пареньку в форме и со значком ГАИ поручили переписать свидетелей, и теперь он возвращал Денису служебное удостоверение.

— Да, слегка. — Нечаев поморщился и показал глазами на внутренний карман своего пиджака:

— Пожалуйста, засунь вот сюда! А то мне, видишь, никак…

Действительно, рану уже обработали и перевязали, но ладонь по-прежнему чернела высыхающей кровавой коркой: руки отмыть никто не предложил, а сам как-то постеснялся…

— Нет проблем! — улыбнулся коллега.

— Спасибо.

Удостоверение было новенькое, выданное только на прошлой неделе, и пачкать его не хотелось.

— Далеко живешь? Можем подбросить, когда закончим.

— Да нет! Мне здесь, чувствую, придется еще…

— А что такое? — удивился собеседник.

— Я же местный… Как раз эту территорию и обслуживаю — вон, от памятника и до границы района. Так что — моя «земля»!

— Повезло-о… — понимающе пока чал головой коллега. — Но, в общем, смотри, Имеешь праве послать их всех.

— Имею, — согласился Денис. Но было ясно, что предложением он не воспользуется. — Спасибо.

— Будь здоров! Желаю удачи.

К сотрудникам уголовного розыска в других милицейских службах относятся с определенной долей снисходительной зависти, поэтому гаишник кивнул Нечаеву и отправился возвращать документы уже переписанным свидетелям.

Пахнуло догорающей автомобильной резиной… Пламя сбили довольно легко, но из-под слоя химической пены продолжали цедиться в небо дымные язычки.

Вообще ребята из Госавтоинспекции сработали на удивление толково — поток машин, притормаживая, направился по встречной полосе, а на повороте уже один за другим дребезжали скопившиеся за четверть часа трамваи.

Главной проблемой оказались зеваки — специальных ограждений, как обычно, не хватило, и задерганные, злые милиционеры с трудом оберегали место происшествия. Толпа, впрочем, вела себя не слишком агрессивно, да и глазеть с точки зрения избалованных острыми ощущениями соотечественников стало вскоре практически не на что: раненых вывезли, и только у края проезжей части одиноко белело прикрытое простыней тело.

Судя по всему, женское.

Снова пошел дождь… Аккуратно, стараясь не наступать на многочисленные пятна крови, стеклянную крошку и вспоротые взрывом куски асфальта, Денис вернулся на тротуар.

— Кто такой? — Навстречу шагнул здоровяк с физиономией отставного десантника. Вид у него был грозный, автомат на плече, галстук ручной работы и распахнутые полы двубортного пиджака.

— Нечаев, уголовный розыск. А вы, прошу прощения?..

Парень был явно не свой, не милицейский — подобным образом обычно одевают службы безопасности крупных коммерческих фирм или привилегированные силовые структуры.

Так и оказалось.

— Мы прикомандированные… Из Главного управления охраны! — Автоматчик сделал неопределенный жест за спину, в сторону того, что совсем недавно было парадным входом в шикарный офис. Рвануло, видимо, как раз между дверью и «опелем» — и слава Богу, что из-за оцепления этот участок тротуара не просматривался.

Глубокой воронки не было. Кровь, перемешанная с грязными ручейками пены, казалась неестественно густой, но чуть дальше она уже почти не угадывалась на мокрой от дождя поверхности асфальта. Пять, нет, шесть неподвижных тел, укрытых потежелевшей от влаги материей: взрослые, дети… Денис знал, что еще один убитый чернеет обугленным силуэтом в салоне потушенного автомобиля.