Никита Воронов - Огненный лис

— Веришь, нет — я даже не испугался. Лишь стою вот так, и думаю: значит, это ты моих собачек сожрал… Гляжу на него, а он на меня. В упор, глаза в глаза! А они у него холодные, мудрые… царские глаза, понимаешь?

— Ну, и что? — Заторопил Виктор. — Убил ты его?

— Нет. Зачем? Да у меня и ружья в тот раз с собой не было… Одна палка еловая.

Рогов хмыкнул:

— И как же?

— Никак, — покачал головой старик. — Не тронул меня тигр. Он вообще сделал вид, что меня не заметил! Отвернулся и замер, пока я не ушел подальше…

Виктор принял из рук собеседника кружку с чифирем:

— Значит, разошлись, как в море корабли?

— Но не насовсем. Время от времени я чувствовал, что он рядом: следы видел, остатки добычи… Тигр никогда не убивал просто так! Он охотился, только когда был голоден. Охотился, чтобы выжить.

— А ты, старик?

— Не всегда. Но я старался… Вообще, однажды мне показалось, что этот зверь живет и думает так же, как я. Что мы с ним одной крови, братья по духу — понимаешь? Возвращаясь из редких отлучек в поселок, я знал, чувствовал — мой тигр не покинул меня, он здесь, ждет.

Старый зэк прервался и в свою очередь сделал глоток:

— На вторую зиму нашего знакомства я увидел, что зверь стоит у порога.

— Ну, теперь-то ты с ружьем был?

— Какая разница? Я впустил его в дом… Так и зажили — странно и нелепо существуя вместе.

— Тигр с человеком? Вдвоем? — В общем-то, Рогов не верил ни единому слову старика.

— Вместе, но в то же время врозь, каждый сам по себе, — продолжил рассказчик. — Я больше никогда не запирал дверь, а он приходил и уходил, когда вздумается. Как и я… А однажды стало ясно: не было его до меня, а меня до него! Но мы вдвоем были всегда, понимаешь?

Виктор вздохнул и честно признался:

— Нет. Не очень.

— Значит, пока не время.

— А когда?

— Не знаю. Никто не знает…

Старик продолжил:

— Ко мне беда пришла внезапно — на берегах Маймакана обьявились корейцы. Ну, ты представляешь — из тех, которые раньше лес по контракту валили, а потом убежали в тайгу, чтобы на родину не возвращаться. Корейцы стали мыть золото.

— Золото?

— Сначала их нашел я. Потом мой зверь… Для тигра кореец, как и собака — самый лакомый кусочек.

— Ну, ты скажешь! — Хохотнул Рогов.

Однако, старик не шутил:

— Правда. Корейцы едят собачатину, чтобы не было туберкулеза легких. Поэтому и воняют псиной… — глаза старика полыхнули отблесками холодного пламени. — Тигры от этого запаха с ума сходят, как мы от жареной с чесночком отбивной. Пусть хоть сто человек по тайге пройдет — зверь выберет и утащит именно корейца, как бы тот ни прятался.

Виктор слушал рассказчика в полной уверенности, что тот несет какую-то чушь. Но все равно получалось очень интересно:

— Ну? И что дальше?

— Мой тигр нашел корейцев. Но они перехитрили тигра… Они убили его, а я убил их. Подстерег во время работы. Двоих на реке подстрелил, а третьего засыпал живьем в шурфе, выбранной породой.

Чувствовалось, что старик подошел к главному:

— Мне золото было не нужно. Оно стало моим, но я сомневался, раздумывал… Не стало тигра, и жизнь в тайге для меня потеряла смысл.

Опять прозвучало:

— Я сомневался… и не убил. Но все же взял часть золотого песка немного, унций десять. И пошел к людям, в проклятый городской муравейник.

Старик отвлекся:

— Знаешь, а ведь золотой песок совсем не блестит.

Он немного помолчал и махнул рукой:

— Короче, в Благовещенске меня сдал ментам один дантист-«чернушник».

— Туго пришлось? — Понимающе кивнул Рогов.

— Досталось… Менты все хотели дознаться, где остальное золото.

— Не сказал?

— Нет. Чего уж они только не перепробовали! До сих пор не успокоились, и здесь постоянно своих людей подсылают. Все ждут, что проговорюсь…

Старик поставил опустевшую кружку на стол:

— Нет, я знаю — мне отсюда живым не выйти, на зоне и помру. Но это вовсе не страшно, Виктор. Потому что там…

Он махнул рукой куда-то на восток:

— Там у меня есть мое золото, а тут… — рассказчик торжествующе постучал себя пальцем в лоб, — тут мой тигр! Он ночь за ночью приходит ко мне. Ждет.

— Надо же, — поднял глаза Рогов. — А мне все время лис является! Огненный такой…

— И пламенем дышит? Словно топка котла?

— Да. — Виктору стало не по себе, будто вывернули наизнанку, выставили напоказ душу.

И чтобы отогнать это ощущение он фыркнул зло:

— А ты не боишься, старик?

— Чего мне бояться?

— Не боишься, что донесу? Может, я тоже… из этих? Много, много интересного ты сегодня мне здесь нажурчал.