Валерия Вербинина - Званый ужин в английском стиле

Антуанетта едва взглянула на Амалию и перевернула страницу. Где-то простучали подкованные сапоги, глухо пробубнили какие-то голоса, и все стихло.

— Я хочу поговорить с вами, — сказала Амалия.

Баронесса поглядела, куда бы сесть, и наконец выбрала шаткий стул, казавшийся наиболее приличным из окружающей обстановки. Антуанетта покачала головой.

— Нам не о чем с вами разговаривать, сударыня. — Тон был спокоен, и в нем не было даже намека на враждебность. Чувствовалось, что дочь хироманта попросту смертельно устала.

— Это касается вашего отца.

Антуанетта вздохнула и закрыла Библию.

— Я уже знаю, кто убил его, — проговорила она. — Мне сказали. Наверное, я должна поблагодарить вас.

— Мне не нужна благодарность, — спокойно возразила Амалия. — Просто у меня возникли некоторые сомнения, и я надеюсь, что вы сумеете их разъяснить.

Кончик длинного носа Антуанетты дернулся. Она метнула на собеседницу быстрый взгляд.

— И что за сомнения, сударыня?

— Относительно хиромантии, — пояснила баронесса. — Видите ли, я не верю в гадание по руке и тому подобное. Но то, что произошло недавно, заставило меня по-иному взглянуть на события. Ваш отец сказал Городецкому, что тот убийца, и рассказал ему, каким образом братья проворачивали свои махинации. Также рассказал мадам Верховской о том, что женщина больше всего на свете желала забыть. Еще поведал моему кузену о некоторых вещах, что случались с ним в прошлом. Заметьте, я упоминаю только самые явные случаи. Откуда ваш отец знал все это?

— Хотите сказать, что он использовал шпионов, чтобы узнать прошлое людей? — бесстрастно спросила Антуанетта. — Нет, сударыня. Мой отец был великий хиромант. По ладони он мог прочитать прошлое и будущее кого угодно и когда угодно. И покончим на том.

— Хорошо, — согласилась Амалия. — Но как же тогда может быть, что великий хиромант не предвидел свою собственную смерть? Ведь, если верить вам, он должен был понимать, что ему угрожает опасность быть убитым. Он вовсе не обязан был идти к Верховским. Они не очень богаты и не обещали ему больших денег. Люди, которые собрались у них, были ему по большому счету неинтересны. Тогда зачем принял приглашение и пришел на злосчастный вечер? Навстречу своей смерти!

Антуанетта посмотрела на нее и отвела глаза. Но Амалия настаивала:

— Получается, он не знал того, что касается его самого? Не верю.

— Судьба, — тихо ответила Антуанетта. — Это была судьба.

— Я не верю в судьбу, — повторила Амалия упрямо. — Всегда есть выбор, и только от нас зависит, какой судьба будет.

— Да, но количество ее вариантов все равно ограничено, — живо возразила Антуанетта. — Если вы старший сын короля и королевы, у вас будет одна судьба. Если ваш отец бедный угольщик и вы родились в подвале, она будет другой. Семья, в которой вы появились на свет, ваша родина, ваша национальность, люди, с которыми вы сталкиваетесь на своем пути, — почти все это от вас не зависит. Есть то, что предопределено, и есть очень небольшое количество обстоятельств, которые вы можете изменить. Оглянитесь вокруг — ведь на самом деле люди и не хотят ничего менять. Каждый катится по той колее, которая ему отведена судьбой, и каждый старается довольствоваться тем, что у него имеется. Королевский сын не хочет стать угольщиком, а угольщик не стремится стать королем.

— Я совсем о другом веду речь, — возразила Амалия. — О том, почему ваш отец все равно отправился в дом, где он как хиромант должен был знать, его могут убить. И не говорите мне, — с неожиданным раздражением прибавила она, — что он не мог послать к черту Верховских с их приглашением! Получается, что либо он не знал, что с ним будет, либо его все-таки не должны были убить, если верить хиромантии. А раз так, то она все равно — сплошное шарлатанство.

Антуанетта вздохнула. Рассеянно погладила рукой в перчатке обложку книги, которая лежала на ее коленях.

— Мой отец знал свою судьбу, — внезапно сказала она.

— В самом деле?

— Да. И о моей мне рассказал, хотя обычно хироманты не любят предсказывать своим родным и тем, кого они любят. Хотите знать, что со мной будет? — Антуанетта вскинула голову. — Ничего. Я даже не сяду в тюрьму, хоть и знаю, что мои обвинители будут стараться. Но на моей родине суд снисходителен к crime passionel, [37] Убийство на любовной почве ( франц. ). а второй человек, которого я убила, сам оказался убийцей и принимал участие в убийстве моего отца. Так что меня оправдают.