Елена Арсеньева - Клеймо красоты

Однако быстро же он очнулся. Быстро… и это странно, учитывая, какое количество транквилизатора вкатил ему Павел. По его расчетам, бравый пожарный должен был проваляться без памяти еще как минимум сутки, прежде чем начнет проявлять хоть какие-то признаки жизни. А он взял и очнулся… надо надеяться, не во вред себе?

Павел прикусил губу: рот вдруг начал расползаться в совершенно неуместной нервической ухмылке.

– Вы кто? – Невысокий мужчина в зеленоватой робе обернул к нему усталое, изможденное лицо. – Тут посторонним нечего…

– Да Паша с ним приехал, с раненым, – вмешалась вездесущая Валентина Ивановна. – Товарищ его.

– А-а. – Усталый врач снял с лысеющей головы колпачок. Беспорядочно скомканные темные волосы были мокры насквозь. – Ну, задал нам твой приятель мурцовки! Думали, уж не вытащим. Очень много крови потерял, шок такой, что…

– А теперь он как? – с трудом управляясь с непослушными губами, перебил Павел. – Уже получше?

– Да взял и очнулся, торопыга! – усмехнулся доктор. – Нечего, нечего, ему еще поспать надо.

– Петя, Петя, ты меня видишь? – донесся плачущий голос Маришки. – Доктор, что же это такое, он на меня смотрит, а не видит, как бы даже не узнает!

В толпе врачей кто-то устало рассмеялся.

– Угомонитесь, девушка, – вздохнул доктор. – Я вообще удивляюсь, что ваш муж открыл глаза, что способен смотреть , а вы хотите, чтобы он вам сразу в любви признался.

– Петя, Петенька, – продолжала причитать Маришка. – Это я, ты видишь? Теперь все будет в порядке, ты скоро поправишься. Мы с Павлом тебя в больницу привезли… Паша! – Она обернулась от кровати, замахала рукой. – Паша, иди сюда. Пропустите его, товарищи.

– Да это не больница, а дом свиданий какой-то, – сердито сказал усталый доктор и даже сделал попытку заступить Павлу дорогу, однако Валентина Ивановна дернула его за рукав и укоризненно проворчала:

– Ну чего ты, Саня, чего? Они ж друзья, они вчера чуть не сгорели вместе в тех Осьмаках, ну чего ты злобствуешь? Только на минуточку пропусти – и все.

– Ну, если на минуточку…

Измученный доктор Саня вздохнул и посторонился.

Павел протиснулся в палату.

– Паша, иди сюда! – Маришка ощупью поймала его за край халата, подтащила к себе. – Петенька, посмотри. Вот я, вот Паша. Узнаешь?

Павел наклонился вперед, ловя мутный, ускользающий взгляд Петра.

– Ты помнишь, что вчера было? – спросил напряженно. – Ты помнишь, кто в тебя стрелял?

– Эй, эй, вы что себе позволяете? – сердито выкрикнул доктор Саня. – Тоже мне, следствие ведут знатоки! А ну-ка, прекратите это!

– Петя, ты видишь? – лепетала Маришка. – Это Паша. Павел! Он вчера тебе перевязку делал, он тебя сюда привез, знал бы ты, как старался ехать. Чтоб тебя не трясло! Если бы не он… Петя, посмотри. Вот Павел, он…

– Ты помнишь, кто в тебя стрелял? – настойчиво перебил Павел.

Петр смотрел напряженно, явно силясь что-то вспомнить. Но вот зрачки его скользнули в сторону, к Маришке. Устало вздохнув, он снова опустил веки.

– Не видел он ничего, – с сожалением сказал кто-то за спиной Павла. – Или не помнит.

– Вообще-то это случилось ночью, – сказал Павел, оборачиваясь. – Не исключено, и в самом деле не успел разглядеть…

– Петь, Петя! – снова заголосила Маришка. – Ой, посмотрите, что с ним?

– Так, все вышли! – скомандовал доктор Саня. – Быстро освободили палату! И вас, девушка, попрошу.

– Да вы что? – возмутилась Маришка. – Я ведь его жена! Я должна с ним…

Слезы ручьем хлынули по ее лицу.

– Утрись! – сердито сказал доктор. – Ладно, оставайся. Но имей в виду: пикнешь, всхлипнешь – сразу вылетишь отсюда, ясно? Давайте ему капельницу и укольчик сделайте – пусть поспит.

В коридоре Павел поймал сердитого доктора за рукав:

– А он долго спать будет?

– Постараюсь, чтоб не меньше суток, – буркнул тот. – Сейчас все неважно. Кроме его жизни, а она… Вы лучше идите, нечего тут сидеть и караулить его вздох. Хватит с нас его жены.

– Ага, – растерянно сказал Павел. – Значит, я могу уехать?

– Не только можете, но и должны.

Доктор кивнул на прощание и ушел.

Павел спустился вниз, открыл джип и какое-то время сидел, рассеянно глядя вперед. Сутки, сутки! То есть какое-то время у него есть, и если по-умному им распорядиться…

Он включил зажигание.

Она чувствовала одновременно облегчение и растерянность. Слава богу, что не придется ползти на коленках, как «хромой барин» Алексея Толстого, сколько-то там верст. Никифор Иваныч явно сделал этот крысиный лаз только для того, чтобы незаметно ускользать из дому и из деревни, потому что Ирина очутилась за околицей. Вокруг простиралось выгоревшее пространство, еще вчера бывшее зеленой луговиной. Кое-где торчали черные остовы полусгоревших деревьев. Жуткий пейзаж! Дорога на Арень и домишки деревни кажутся чем-то потусторонним и нереальным среди этой выжженной пустыни.