Елена Арсеньева - Клеймо красоты

Одна беда – освещать было особо нечего. Все те же стены, тот же потолок, за который Ирина то и дело цеплялась головой, стоило слегка забыться и чуть разогнуть согбенную спину, все тот же пол, сухой и относительно чистый, конечно, и все-таки… все-таки она старалась не думать, во что превратится чужое платье за время этого путешествия.

Но думалось… Преимущественно, хоть ты тресни, думалось о том, что есть в этом какая-то трагикомическая закономерность: вместе с чужим лицом она обречена носить чужую одежду. Сначала «подарок фирмы», потом Маришкино «веселенькое» платьишко, потом вообще краденую, можно сказать, вещь… Еще неизвестно, что ей скажет дед Никиша, когда увидит ее новый прикид, добытый в его сундуке. Но, может, он сменит гнев на милость, когда Ирина расскажет ему, кто она? Ведь, строго говоря, не чужие люди! Если верны ее предположения, то Никифор Иваныч – дед того самого человека, которого знал в детстве Василий Дворецкий – ее собственный дед. Того человека, которого он встретил в госпитале, от которого хотел передать прощальный привет его матери…

И тут же Ирина подумала, что вряд ли старик сочтет все это достаточным основанием, чтобы набиваться к нему не просто в родню, но как бы и в наследники. Если так рассуждать, то и у Оксаны-покойницы были веские основания набиваться в родню Никифору Иванычу. Если Василий Дворецкий всего лишь передавал привет от его внука, то Клава Кособродова вообще закрыла ему глаза и, так сказать, приняла последнюю исповедь. А Оксана ее внучка… вернее, была ею…

Почему-то в этой глухой полутьме, где единственными звуками были затрудненное дыхание Ирины да шуршание ее рук и колен по земле, так и полезли в голову всякие тягостные воспоминания. Оксана убита… кто же сделал это? Да глупо спрашивать! Тот самый человек, который дважды приходил к Катерине, чтобы убить ее. Тот самый, кого она видела с чулком на голове. Кто оставил в ее квартире труп своего сообщника и вытряс все содержимое из старенькой бабушкиной подушки… откуда Ирина, то есть Катерина, повинуясь какому-то непонятному велению души, заранее вынула все содержимое и с тех пор носила в своей сумке, в небольшом полиэтиленовом пакете. Эту сумку она машинально прихватила с собой, когда пошла делать укол соседке. Только поэтому письмо деда Василия не досталось убийце… а ведь «чулок» искал именно это письмо!

И не стоит долго гадать о том, как он пронюхал о письме. Оксана проболталась, разумеется. Судя по всему, во время первого своего появления у Катерины «чулок» не знал, что письмо деда Василия должно храниться в подушке, поэтому обыск и носил такой беспорядочный характер. Но уж вторично-то он пришел, совершенно уверенный, где искать. Повидался, значит, с Оксаной, получил новую информацию – и явился, как за своим добром. Бог ее разберет, Оксанку, почему она сразу не сказала своему сообщнику о подушке. Может быть, решила оставить самое важное для себя, обхитрить его? Но если кого бедняжка обхитрила, это лишь себя… И это глупо, тем более глупо, что в письме не содержалось совершенно ничего для нее нового и, строго говоря, никакой надобности в нападении на Катерину не было. Но, очевидно, Оксана, которая по жизни всем врала, решила, будто и ее невзрачная подружка не без греха. Наверняка она думала, будто Катерина утаила от нее более точные координаты клада или хотя бы какие-то его приметы. А ведь она и правда ничего не знала, кроме этого странного названия – Вышние Осьмаки, от Оксаны она получила куда больше информации, чем дала сама!.. Но Оксана все же погибла. Недооценила она своего знакомого. Ему вовсе не нужны были сообщники, с которыми пришлось бы делиться сокровищами. И плевать ему, что сокровища гипотетические, не исключено, что они существовали только в разгоряченном воображении Клавы Кособродовой… которая и заразила этой болезнью сначала свою внучку, потом убийцу, а уж потом, косвенно, так сказать, Катерину Старостину.

Какое счастье, что убийца все же не нашел письма! Иначе он тоже пустился бы искать наудачу, приехал бы сюда – а судя по его упорству, он бы все Вышние Осьмаки вверх дном перевернул! – и тогда Ирина столкнулась бы с ним нос к носу…

Все это время она ползла совершенно механически, уже обретя некоторую сноровку и довольно споро переставляя фонарь и волоча за собой кочергу, однако тут вдруг ее перемазанные землею конечности заплелись и Ирина замерла, словно бы столкнулась нос к носу с внезапной догадкой: а почему она настолько уверена, что «чулок» не приехал в Вышние Осьмаки?