Б. Седов - Король Треф

— Здравствуй, Стилет! Хорошо выглядишь.

— Ну я-то ладно, мне уже можно выглядеть и не очень, годы, сам понимаешь. А вот ты — молодцом. Свежий, крепкий.

— Стараемся, — ответил я, — однако давай поговорим о делах. Скажи мне, Стилет, о чем должен был говорить со мной Стержень? Я его чего-то не очень понял.

— Да все ты понял, — усмехнулся Стилет, — не надо, ладно?

— Ну, не надо — так не надо, — сказал я, — тогда давай говорить, называя вещи своими именами. Нас тут никто не слышит. Сам видишь, как тут дует, никакой направленный микрофон не поможет.

Стилет оглянулся и, усмехнувшись, сказал:

— Да, пожалуй.

— Так я тебя слушаю, — сказал я, — давай, излагай.

Стилет посмотрел в землю, потом на залив, потом снова на меня и, наконец, начал:

— Сходняк, на котором будет решаться вопрос о твоей коронации, под моим контролем. Как я решу, так и будет. Можешь быть в этом уверен.

— Это я уже понял.

— Хорошо, что понял. Слушай дальше. Я знаю, что у тебя есть деньги.

— Об этом знают все. И все знают, что я привез эти деньги в общак.

— Да, но не все знают, что это далеко не все деньги, которые есть у тебя. И хоть у меня и нет доказательств, а все же я готов ответить хоть головой своей, хоть жопой, что это так. Что скажешь?

— А я пока ничего не скажу. Продолжай, пожалуйста.

— Хорошо. Ты сам знаешь, что если оставляешь себе кубышку, то по понятиям это — косяк. Но меня это не интересует. Меня интересует, сколько ты дашь мне за то, чтобы этот косяк никогда не всплыл, и, конечно же, за то, чтобы на сходняке все произошло к твоему полному удовольствию. Я достаточно прямо говорю?

— Да, достаточно прямо, и я ценю твою прямоту, Стилет. Но тогда, раз уж пошла такая масть, скажи мне так же прямо — а сам-то ты сколько хочешь? Наверняка ведь уже обдумывал этот вопрос.

— Конечно, обдумывал, — согласился Стилет. Он достал из кармана сигареты и, повернувшись к ветру спиной, прикурил.

Выпустив дым, который тут же улетел в пространство, Стилет повертел сигарету в пальцах и сказал:

— Я хочу, чтобы ты обеспечил мне преимущество в потоке дел, которые ты будешь контролировать, когда встанешь над общаком.

Я пристально посмотрел на Стилета, и он повторил:

— Я сказал, что ты встанешь над общаком. Затянувшись, он продолжил:

— А кроме этого, мне нужно, чтобы ты ввел часть своих, подчеркиваю, своих, — и он значительно посмотрел на меня, — денег в те проекты, которые будут у нас с тобой общими. И чтобы эта часть была ощутимой. Это — все.

Он щелчком отшвырнул окурок и выжидательно посмотрел на меня.

Я задумался.

Но задумался ненадолго. Не так уж это было и неожиданно, и не таким это все было обременительным, если подумать хорошенько. И, в общем-то, думать тут особенно было не о чем.

Я посмотрел в его ничего не выражающие глаза и сказал:

— Я согласен. Заметано. Он усмехнулся и сказал:

— Если бы я знал, что ты согласишься так легко, то запросил бы больше. Но, как говорится, поезд ушел. Заметано.

Мы пожали друг другу руки и, поворачиваясь к машине, он сказал:

— Тебя подвезти?

— Нет, спасибо, я тут еще погуляю малехо. Люблю, понимаешь, на водичку посмотреть!

— А-а… Ну-ну.

Стилет сел в «БМВ» и толстая черная машина, плавно развернувшись, быстро набрала скорость и скрылась за поворотом.

Я поддел носком ботинка смятую банку из под «Пепси», посмотрел на замусоренный берег и подумал, что гулять по этой свалке — удовольствие сомнительное.

А поеду-ка я лучше в Зоопарк. Сто лет там не был!

У дверей банкетного зала стояли двое здоровенных лбов Еще четверо расположились на креслах по периметру большого предбанника, отделанного дубовыми панелями и литыми украшениями под старинную бронзу. На полу предбанника лежал толстый ковер, на котором был изображен решительный усатый мужчина на коне, умыкавший пышную черноволосую красотку, беспомощно открывшую маленький ротик Стилет придержал меня за локоть и негромко сказал:

— Не спеши, постоим здесь. Не стоит вваливаться сразу.

Он почему-то кидал по сторонам косяки, но старательно скрывал это.

Я кивнул и тихо спросил:

— Ты хоть скажи, как это все будет происходить, я ведь не знаю.

Он поморщился и так же тихо ответил:

— А… Ничего особенного. Это раньше все поправильному было…

И на его лице появилось мечтательное выражение. Видно, он вспомнил то золотое время, когда не было ни современных бандитов, ни беспредельщиков и когда урки свято чтили воровской закон.