Джадсон Филипс - Обожравшийся каннибал

-- Меня всегда приглашают, -- отозвался египтянин, -- потому что ему доставляет удовольствие лишний раз плюнуть в меня. Пожалуйста, простите мне мою вульгарность, мисс Стюарт.

-- Разумеется.

Потом последовала длинная пауза, и наконец телефон замолчал совсем. Спустя мгновение Сэнди снова подняла трубку. На этот раз ее голос был уже не таким ровным.

-- Джейн? Соедините меня, пожалуйста, с мисс Барнуэлл из офиса связей с общественностью.

Элисон Барнуэлл никогда не казалась усталой или раздраженной, несмотря на то что работала в этом сумасшедшем доме. И люди всегда чувствовали себя лучше, услышав ее жизнерадостный голос.

-- Это Сэнди Стюарт, Элисон.

-- Привет, дорогая. Как жизнь? -- ответила та. -- Полагаю, мы начинаем наши дела?

-- Сейчас у моего босса мистер Амато.

-- Черт побери! -- отреагировала Элисон.

-- Мистер Мун приглашает вас в пентхаус к двум часам. Он хочет обсудить с вами вопросы связи с общественностью.

-- Просто польщена этим, -- отозвалась мисс Барнуэлл.

-- Элисон?

-- Что-то не так, Сэнди? Ваш голос звучит как-то странно.

-- Да, есть немного, -- призналась Сэнди. -- Элисон?

-- Да?

-- Не могли бы вы послать к нему кого-нибудь вместо себя? Я хочу сказать, что вы могли бы заболеть, или оказаться занятой на показе мод, который должны провести, или еще что-нибудь.

-- Мое дорогое дитя, здесь, в "Бомонде", мы готовы бросаться куда угодно только по одному слову Великого Человека, даже сказанному шепотом.

-- Не встречайтесь с ним, Элисон!

Наступило короткое молчание, а потом на другом конце провода послышался теплый и лишенный всякого признака страха смех.

-- Так, значит, Великий Человек в волчьем настроении? Ничего, Сэнди. Я большая девочка. Помнишь?

Глава 3

Пьер Шамбрэн никогда не ел ленч. Как главный менеджер отеля, с одиннадцати до трех он был занят больше всего: разбирался с жалобами и с особыми проблемами, принимал работников "Бомонда", которые сталкивались с теми или иными затруднениями, отвечал на запросы людей со стороны, желающих воспользоваться отелем для устройства приемов, показов мод или профессиональных конференций. Приезд и отбытие знаменитых и просто очень богатых людей тоже требовали его особого внимания. Хотя у них были специальные спецслужбы, которые занимались устройством поездок, рекламой, приемом и проводами гостей, управляющий старался всегда оказаться у них под рукой на случай непредвиденных обстоятельств. Он умел предоставлять людям самостоятельность, но обычно был готов взять на себя всю ответственность за трудное решение. Шамбрэн умел принимать такие решения немедленно и после тридцати лет работы в гостиничном бизнесе мог сказать себе без тени тщеславия, что они никогда не оказывались ошибочным. Некоторые из них были сложными или трудновыполнимыми, но он знал, что если снова встретится с такой же ситуацией, то придет к такому же заключению.

Шамбрэн всегда съедал плотный завтрак: фруктовый сок, баранью отбивную или небольшой бифштекс, иногда форель или дуврскую камбалу, изрядное количество тостов со сладким маслом или мармеладом и кофе, который пил потом почти целый день. В семь часов вечера Пьер съедал изысканный обед, который мог бы удовлетворить самый притязательный вкус.

Персонал "Бомонда" хорошо понимал своего управляющего. Со стороны могло показаться, что целый день он ничего не делал, но в то же время было похоже, что в него будто бы вмонтирована какая-то радарная установка, которая предупреждала его каждый раз об опасной ситуации прежде, чем она возникала.

В этот понедельник, незадолго до двух часов дня, Пьер Шамбрэн сидел в своем офисе на четвертом этаже за неизменной чашкой кофе и с египетской сигаретой в руке, наблюдая за детьми, которые катались со снежной горки в Центральном парке. По внутренней связи секретарь доложила ему, что в приемной его ожидает мистер Осман Гамаль. Главный менеджер встал из-за письменного стола и прошел к двери, чтобы приветствовать посетителя.

-- Рад вас видеть, мистер Гамаль. Входите, прошу вас. У меня здесь свежесваренный турецкий кофе, не хотите ли чашечку?

-- С удовольствием, -- согласился тот, усаживаясь в кресло возле письменного стола.

Египетский дипломат был худым человеком невысокого роста, с кожей цвета кофе и печальными темными глазами. Одет он был в черное пальто с воротником из дорогого меха, в руке держал тросточку из ротанга с массивным серебряным набалдашником, на голове его красовалась тщательно вычищенная шляпа-котелок.