Хью ПЕНТЕКОСТ
И ПУСТЬ Я ПОГИБНУ…
Бар и закусочная 0’Коннела на Третьей авеню были расположены в длинном узком помещении, откуда практически нет никаких других выходов, если не считать, конечно, дымоходы. Бэкстер хорошо знал это и потому, увидев входящего с улицы Джона Спенса, продолжал спокойно сидеть.
Нет, Бэкстер не испугался, увидев Спенса. Ведь хуже того, что он сделал себе сам, никакой Спенс ему натворить бы не мог. Бэкстер сглотнул слюну и ощутил неприятный вкус во рту. Никто не мог испугать и Спенса, работника ФБР. Все было просто: Спенс — это его бывший друг и в настоящем — любовник Пенни. Поэтому если у кого-то и должно было возникнуть чувство вины или страха, так это у Спенса. Да, у Спенса и у Пенни!
Спенс остановился у бара и заговорил с барменом Деннисом. Потом он посмотрел в ту сторону, где за столом сидел Бэкстер, и направился к нему. Этот путь показался Бэкстеру вечностью. Остановившись около стола, Джон Спенс какое-то время молча стоял рядом.
— Привет, Поль, — сказал он спокойно.
Бэкстер поднял на него глаза. Вблизи было видно, что лицо Спенса покрыто какими-то красными пятнами.
— Если ты пришел со своими советами, — заметил Бэкстер, — то можешь убираться вон! Я в них не нуждаюсь.
Спенс отодвинул стул напротив Бэкстера, сел.
— Поль, ты плохо выглядишь, — сказал он.
— Да, я плохо выгляжу. Я плохо себя чувствую. Я вообще плохой, — отрезал Бэкстер. — И хватит об этом. Слушай, Джон, давай лучше махнем по рюмочке, а? — Он заглянул в пустой стакан из-под виски, стоящий перед ним, слегка постучал им по столу с тем, чтобы услышал Деннис. Спенс слегка прищурил глаза:
— Ты когда-нибудь бываешь достаточно трезвым, чтобы хоть что-нибудь воспринимать?
— Нет, никогда, — ответил Бэкстер. — Во всяком случае, за исключением тех дней, когда не на что. Потому что, когда я ясно воспринимаю все окружающее, Джон, то не могу четко на это реагировать. Тебе понятно, о чем я говорю? Был рад с вами увидеться, всего хорошего, — язвительно добавил Бэкстер.
Спенс сидел неподвижно. И тут вдруг Бэкстер сильно стукнул пустым стаканом по столу.
— Черт возьми, что же нужно сделать, чтобы ты, Деннис, подошел сюда! — заорал он.
Сидящие в баре посетители повернулись в их сторону.
— Не надо волноваться, господин Бэкстер, — сказал Деннис, подходя к столу. — Вы ведь не один. Что, повторить?
— Двойной, со льдом.
— А что будет ваш приятель?
— Если мой приятель и хочет что-то выпить, — сказал Бэкстер, — то пусть сам и заказывает.
Спенс отрицательно покачал головой, и Деннис удалился.
— Ну что, — снова начал Бэкстер, — наверно, принес бумаги для развода. Я ведь никогда не стоял тебе поперек дороги, не так ли? Давай вытаскивай их, я подпишу.
— Пенни не согласна на развод, — промолвил Спенс мрачно. — Пенни решительно намерена, да поможет ей бог, быть до конца с тобой, Поль. Уж если Пенни любит, то до конца жизни. Но ведь и ты, Поль, должен что-то для этого сделать! — Голос Спенса дрогнул. — Или ты должен начать свою жизнь сначала, или уж лучше тебе совсем исчезнуть.
— Мне очень жаль, но я не в силах ускорить свою смерть, — ответил Бэкстер, однако почувствовал, как сильно бьется в груди его сердце. Пенни хочет быть до конца с ним! Да, если она любит, то любит. Пенни! Пенни, дорогая, любимая!
Как больно было вспоминать прошлое: те давние дни, когда он с Пенни и Спенсом, который обычно прихватывал с собой какую-нибудь девочку, отправлялись в субботу или воскресенье на океанское побережье. Тяжело было вспоминать и все то, о чем они говорили: Спенс рассказывал об училище ФБР, которое он тогда только что окончил, Пенни мечтала об их будущем. Он рассказывал о своей работе газетного репортера, о повести, над которой он работал ночами. Это был изумительный, разноцветный мир, без тревог и опасений. Да, именно цветной и обманчивый.
— Вот ваша порция, господин Бэкстер, — бармен поставил на стол двойную порцию виски.
Бэкстер торопливо взял стакан, выпил половину.
— Скажу тебе честно, — сказал Спенс. — Я далек от мысли делать что-нибудь исключительно для тебя, Поль. Мне жаль, конечно, но это так. Но, тем не менее, для Пенни, да, для Пенни я сделаю все, чтобы ей в этом помочь.
— Конечно, — грустно промолвил Бэкстер. — Я бы тоже!
Все было так, как будто Джон Спенс был его, Бэкстера, отзвуком, отголоском. Когда-то Бэкстер чувствовал то же самое и уже произносил эти слова — «Для Пенни я сделаю все». Но потом оказывалось, что какая-то неодолимая, всепоглощающая сила заставила его отойти от этих слов. Его все больше охватывало чувство разрыва с Пенни. Почему? Отчего? Как-то психиатр, к которому он обратился в момент сильного отчаяния, объяснил ему причину такого его состояния. Он как будто сейчас слышал этот спокойный, ровный голос:
Читать дальше