Сьюзан Конант - Пес, который взломал дверь

— Рецепт X чудесным образом избавит вашу лошадь от царапин и мелких ранок, которые без конца появляются на ее шкуре…

— Тебе попался не тот раздел, — предупредила я, — эта книга из какого-то гуманитарного общества — там и для людей кое-что имеется.

Лия полистала книгу.

— Может, сделаем куриный салат, если он, конечно, предназначен не для куриц.

— Не предназначен он для куриц, — сказала я, — составь список необходимых продуктов.

Но тут нам снова стало ужасно грустно, мы вместе поплакали и пообнимали собак. Затем мы купили все необходимое и вместе стали готовить, и мне впервые это занятие не досаждало, потому что мы с Лией решили одновременно, что это не просто стряпня, а исполнение определенного ритуала, одного из немногих женских обрядов. Также я какое-то время провела у телефона, звоня людям, которые еще не слышали печальную новость, и отвечая тем, кто думал, что я, в свою очередь, эту новость не слышала.

Ритуал слегка развеял мысли Лии, но не дал ответа на самый главный из ее вопросов. Когда в шесть часов в дверях появился Стив и я рассказала ему, что произошло, то первым делом Лия спросила, не было ли Роз больно.

Стив в общении всегда мягок.

— Говорят, что в первое мгновение люди не чувствуют никакой боли, — сообщил он Лии. — Взять, к примеру, моего дядю. Он работал на тракторе, и его шарахнуло молнией. Сперва он вообще ничего не чувствовал, а затем ему показалась, что его со всей силы ударили гигантским молотком. Иногда люди вообще ничего не могут вспомнить.

— А сейчас с ним все в порядке? — спросила Лия.

— Он словно заново родился. Тогда у него остановилось дыхание, прекратило работать сердце. Это еще называют клинической смертью. Но одному из ребят удалось каким-то образом вернуть его к жизни. Иногда может случиться и такое, что сердце начинает работать, а дыхания нет, и тогда происходит повреждение мозга. Но некоторым все же удается выкарабкаться. И тогда мой дядя решил, что возвращение его к жизни — это знак. И навсегда завязал с алкоголем и табаком. Должен сказать, что это значительным образом улучшило его здоровье.

— Тогда почему же Роз?…

— Наверное, это был прямой удар. Не шок, а прямой удар. Обычно происходит так: люди либо погибают прямо на месте, либо же оказываются оглушенными, как, например, мой дядя, и затем окончательно выздоравливают, вероятнее всего, потому, что просто пережили шок и молния в них не ударила в полную силу.

— Но, — перебила я, — это произошло потому, что она дотронулась до металлической калитки?

— И насколько сильную боль почувствовала она в этот момент? — не унималась Лия.

— Если бы она выжила, то, скорее всего, не вспомнила бы этого, — сказал Стив. — Все просто остановилось в одно мгновение. Сердце перестало биться. Она перестала дышать. Так вот. — Взгляд его зеленых глаз был серьезен и обращен к Лии. — Она не лежала там с невыносимой болью. Не мучилась.

Ее глаза были полны слез, но напряжение ушло с лица, и, когда Джефф Коэн позвонил и пригласил Лию на вечеринку в Ньютон, я могла без преувеличения сказать, что с нее хватило взрослого горя и взрослого объяснения.

— Это будет не особо, м-м-м, уважительно с моей стороны, — сказала она.

— Лия, Роз бы за тебя только порадовалась, — попыталась я убедить ее, — она была бы рада услышать, что ты плакала по ней и тосковала, но тебе вовсе не обязательно оставаться сегодня дома. Дать тебе ключи от машины?

— А ты не будешь против?

— Конечно, не буду.

Я пошла на это прежде всего потому, что Лия умела водить машину и могла не зависеть от меня в вопросах перевозки.

— Но только возьми с собой Кими. Не на вечеринку, разумеется. Просто оставь ее в машине и приоткрой окошки так, чтобы у нее было достаточно свежего воздуха и чтобы никто не смог просунуть руку и дотянуться до замков. Если у тебя лопнет шина или еще что-нибудь и тебе придется идти куда-нибудь пешком, ты по крайней мере будешь не одна.

Вечером, когда окна открыты, с собакой полный порядок, но Бог вас упаси открыть их в жаркий день — собаки на редкость восприимчивы к тепловым ударам.

Когда Лия ушла, я рассказала Стиву кое-что, не предназначавшееся для Лииных ушей.

— Я все же боюсь, что она сгорела. Ведь, когда она подошла к ограде и дотронулась до калитки, она должна была страшно обжечься. Я стараюсь убедить Лию, что Роз не почувствовала никакой боли, но меня просто раздирают сомнения. И я думаю не только о том, что Роз было больно, а том, что боль была действительно страшной, как в кино, когда видишь смерть на электрическом стуле. Кажется, страшнее гибели не придумаешь. Для Лии ты все смягчил. Я знаю это.