Дик Фрэнсис - Высокие ставки

Прочие владельцы возбужденно строили планы. Они собирались встретиться на Рождество в Кемптон-парке. Руперт представил нас друг другу и сообщил, что Энерджайз тоже будет участвовать в Рождественской Барьерной.

— Ну, если судить по тому, как он выиграл в Сэндауне, — заметил один из людей в дубленках, — это будет первый фаворит.

Я глянул на Руперта, спрашивая его мнения, но он возился с бутылками и стаканами.

— Надеюсь, — сказал я.

Дубленка глубокомысленно кивнула.

Его жена, уютная дамочка пяти футов ростом, скинувшая своего оцелота и оставшаяся в ярко-зеленом шерстяном костюме, посмотрела на меня с удивлением.

— Но, Джордж, солнышко, Энерджайза ведь тренирует тот славный молодой человек, у которого еще такая хорошенькая женушка. Ну, помнишь, та, которая познакомила нас с Дженсером Мэйзом.

Она жизнерадостно улыбнулась, не замечая, как ошарашены ее слушатели. Я, наверно, с минуту простоял как вкопанный, лихорадочно прокручивая в голове все, что из этого вытекает. А тем временем диалог между солнышком Джорджем и его ярко-зеленой супругой перешел на шансы их собственного стиплера в другой скачке. Я отвлек их:

— Извините, не расслышал, как вас зовут...

— Джордж Вайн, — сказал мне мужчина в дубленке, протягивая широкую, как лопата, ладонь, — и Поппет, моя жена.

— Стивен Скотт, — представился я.

— Рад познакомиться.

Он отдал свой пустой стакан Руперту, который радушно снова наполнил его джином с тоником.

— Поппет не читает спортивных новостей и не знает, что вы отказались от услуг Джоди Лидса.

— Вы говорили, что Джоди Лидс познакомил вас с Дженсером Мэйзом? — осторожно спросил я.

— Да нет, не он! — улыбнулась Поппет. — Его жена. Джордж кивнул.

— Повезло, можно сказать.

— Видите ли, — небрежно говорила Поппет, — выигрыши на тотализаторе иногда такие маленькие! Настоящая лотерея, не правда ли? В смысле, никогда не знаешь, что ты получишь за свои деньги. Не то что у букмекеров.

— Это она вам говорила? — спросил я.

— Кто? А-а, жена Джоди Лидса... Да, это она. Видите ли, я как раз забирала на тотализаторе свой выигрыш за одну из наших лошадей, а она тоже стояла в очереди к соседнему окошку, и она сказала, как обидно, что тотализатор платит только три к одному, когда у букмекеров стартовая ставка была пять к одному, и я с ней была совершенно согласна. Мы немножко постояли и поболтали. Я ей сказала, что того стиплера, который только что выиграл скачку, мы купили только на прошлой неделе, и это наша первая лошадь. Она очень заинтересовалась и сказала, что у нее муж тренер и что иногда, когда ей надоедает, что на тотализаторе такие маленькие ставки, она ставит у букмекера. Я сказала, что мне не нравится толкаться в рядах — там толпа народа и ужасно шумно. Она рассмеялась и сказала, что она ставит у букмекера, который стоит у ограды, так что можно просто подойти и совсем не надо пробираться через толпу у ларьков. Да ведь вы же должны их знать! В смысле, они-то вас должны знать, если вы понимаете, о чем я. А мы с Джорджем о них даже и не слышали. Я так и сказала миссис Лидс.

Она остановилась, чтобы отхлебнуть джину. Я слушал как зачарованный.

— Ну вот, — продолжала Поппет, — миссис Лидс вроде как заколебалась, а мне вдруг пришла в голову великолепная идея — попросить ее познакомить нас с тем букмекером, который стоит у ограды.

— И она вас познакомила?

— Она согласилась, что идея великолепная.

Ну, еще бы...

— И мы забрали Джорджа, и она познакомила нас с этим милым Дженсером Мэйзом. И он предлагает нам куда более высокие ставки, чем на тотализаторе! — торжествующе закончила она.

Джордж Вайн закивал.

— Вся беда в том, что теперь она ставит больше, чем раньше, — сказал он. — Вы же знаете этих женщин...

— Джордж, солнышко! — воскликнула она с нежным упреком.

— Да-да, милая, ты знаешь, что делаешь.

— Что толку возиться с мелочью? — с улыбкой сказала она. — Так много не выиграешь.

Он ласково похлопал ее по плечу и сказал мне как мужчина мужчине:

— Когда приходят счета от Дженсера Мэйза, то, если она выиграла, она забирает выигрыш, а если проиграла, то плачу я.

Поппет безмятежно улыбнулась.

— Джордж, солнышко, ты такой лапусик!

— А что бывает чаще? — поинтересовался я. — Выигрыши или проигрыши? Поппет поморщилась.

— Фи, мистер Скотт, какой нескромный вопрос!

На следующее утро, в десять ноль-ноль, я заехал за Элли в Хэмпстед.

Я впервые видел ее при дневном свете. День был мерзкий, но Элли сияла. Я подошел к ее двери с большим черным зонтиком, защищаясь от косого дождя со снегом. Она открыла мне уже одетая в аккуратный белый плащ и черные сапожки по колено. Ее волосы были блестящими и расчесанными после мытья, а ее румянец не имел ничего общего с косметикой.