Дик Фрэнсис - Высокие ставки

— С Ферриботом или в целом?

— Ну, скажем... и в том и в другом. Я улыбнулся.

— От Феррибота я многого не жду. Дайэл — еще новичок, величина неизвестная. А Энерджайз может выиграть Барьерную Скачку Чемпионов.

— Вы не ответили на мой вопрос, — мягко заметил Руперт.

— Не ответил. Я рассчитываю, что вы добьетесь других результатов, чем Джоди. Этого достаточно?

— Мне бы очень хотелось знать, почему вы с ним расстались.

— Из-за денежных недоразумений, — сказал я. — А не из-за того, как он работал с лошадьми.

Он стряхнул пепел с механической точностью, показывавшей, что мысли его заняты другим. И медленно произнес:

— Вас всегда устраивали результаты, которые показывали ваши лошади?

Вопрос завис в воздухе. В нем таилось множество мелких ловушек. Руперт внезапно поднял голову, встретился со мной взглядом, и его глаза расширились — он понял.

— Вижу, вы понимаете, о чем я спрашивал.

— Да. Но ответить не могу. Джоди обещал, что привлечет меня к суду за оскорбление личности, если я кому-то расскажу, почему я порвал с ним, и у меня нет оснований не верить этому.

— Эта фраза — сама по себе оскорбление личности.

— Несомненно.

Руперт весело встал и раздавил окурок. Теперь он держался куда дружелюбнее.

— Ну, ладно. Пошли, посмотрим ваших лошадок. Мы вышли во двор. Повсюду чувствовалось процветание. Холодное декабрьское солнце освещало свежевыкрашенные стены, двор был залит асфальтом, повсюду аккуратные цветочные кадки, конюхи в чистых комбинезонах. Ничего общего с тем беспорядком, к которому я привык у Джоди: никаких метел, прислоненных к стене, никаких сваленных в кучу попон, бинтов, щеток и ногавок, нигде ни клочка сена. Джоди любил показывать владельцам, что работа кипит, что у него о лошадях постоянно заботятся. Руперт, похоже, предпочитал прятать пот и труд с глаз долой. У Джоди навозная куча была всегда на виду. У Руперта этого не было.

— Дайэл стоит вот тут.

Мы остановились у денника, расположенного снаружи основного прямоугольника, и Руперт ненавязчивым щелчком пальцев подозвал конюха, стоявшего футах в двадцати.

— Это Донни, — сказал Руперт. — Он ходит за Дайэлом.

Я пожал руку Донни — крепкому парню лет двадцати, с неулыбчивыми глазами, всем своим видом демонстрировавшего, что его не проведешь. Судя по тому, как он взглянул сперва на Руперта, а потом на лошадь, это было не недоверие лично ко мне, а общий взгляд на жизнь. Мы полюбовались некрупным рыжим крепышом. Я попробовал дать Донни пятерку. Он взял, поблагодарил, но так и не улыбнулся.

В том же ряду, чуть подальше, стоял Феррибот. Он смотрел на мир потускневшими глазами и даже не шелохнулся, когда мы вошли в денник. Его конюх, в противоположность Донни, одарил его снисходительной улыбкой и пятерку взял с видимой радостью.

— Энерджайз в главном дворе, — сказал Руперт, показывая мне дорогу. — Вон в том углу.

Когда мы были на полпути к деннику Энерджайза, во двор въехали еще две машины, из которых вывалилась толпа мужчин в дубленках и звенящих браслетами дам в мехах. Они увидели Руперта, замахали ему и потянулись к конюшне.

Руперт попросил меня обождать пару минут.

— Ничего-ничего, — сказал я. — Вы скажите, в каком деннике Энерджайз. Я к нему сам загляну. А вы пока встречайте других владельцев.

— Он в номере четырнадцатом. Я скоро приду.

Я кивнул и направился к четырнадцатому деннику. Отпер засов, вошел. Внутри был привязан темный, почти черный конь. Видимо, его приготовили к моему визиту.

Мы с конем поглядели друг на друга. «Старый друг», — подумал я. Единственный, с которым у меня был настоящий контакт. Я принялся разговаривать с ним, как тогда, в фургоне, виновато оглядываясь через плечо на открытую дверь — а вдруг кто-нибудь услышит и решит, что я спятил!

Я сразу увидел, почему Руперт беспокоился на его счет. Энерджайз действительно похудел. Похоже, вся эта тряска в фургоне не пошла ему на пользу.

Я видел, как Руперт в другом конце двора разговаривает с владельцами и провожает их к их лошадям. Видимо, по воскресеньям владельцы съезжаются толпами.

Мне было хорошо здесь. Я провел со своим черным конем минут двадцать, и у меня появились странные мысли...

Руперт вернулся почти бегом и принялся дико извиняться:

— Вы все еще здесь... Прошу прощения...

— Не за что, — заверил его я.

— Идемте в дом, выпьем по рюмочке.

— С удовольствием.

Мы присоединились к прочим владельцам и вернулись в кабинет Руперта, где нас щедро угостили джином и виски. Траты на напитки для владельцев нельзя было включать в деловые расходы при расчете налогов, за исключением тех случаев, когда владельцы — иностранные граждане. Джоди жаловался на это каждому встречному и поперечному и с небрежным кивком принимал от меня в подарок ящики спиртного. А Руперт наливал, не скупясь, безо всяких намеков, и это было очень приятно.