Александр Чумаков - Точка зрения следователя

Бандит вздохнул и стал выкладывать на стол содержимое карманов. Ключи, портмоне, платок, мелочь какая-то. Затем из правого кармана плаща вытащил небольшую выкидушку в форме рыбки. Щёлкнул ею, открыв лезвие. В кабинете я и он. Какое-то мгновение он что-то прикидывал (я тоже), потом резко нанёс себе несколько сильных порезов запястья левой руки. С этого момента началось привычное мне и дикое для прокуратуры милицейское представление.

Авторитет забился в блатной истерике. Я в одном лице был и мусорами позорными, и волками такими же, и пидорасами с козлами. Кровь с этого кабана хлынула, как из сорванного крана, живописно окрасив обои, стол, компьютер, пол, дверь, в общем всё.

Он сам завалился на пол, пустил пену из рта и стал пытаться залезть под сейф. Я, вылетев к нему из-за стола, бил его ногами по толстому корпусу, откинув в сторону нож. На грохот в кабинет ворвались опера, сходу напав на корчившегося бандита. Всё, что еще не было перепачкано кровью, окрасилось ею.

Запыхавшись, замотали руку гада ремнём и вызвали скорую.

Такого кипиша тихий еврейский район города не знал. 10 часов вечера, дикие крики в солидном заведении на первом этаже жилого дома, сирены на тихой улице.

Бригада «скорой» вошла в прокуратуру, наложила тугую повязку на руку бандита и решила, что он нуждается в госпитализации. Не вопрос, права человека не нарушаем.

Поскольку протокол выписан, один из оперов должен сопровождать задержанного. Его я пристегнул за левую руку к правой здоровой руке бандита, и они были увезены «скорой».

Пристегнул я их именно теми самыми французскими наручниками. И это был их — наручников дебют.

Следующий день, ранним утром я начал с обыска на квартире задержанного. Было много шума, родственников, адвокатов. «Сокол» мне в поддержку. В общем, ничего необычного.

Глубоко за полдень я приехал в прокуратуру. О вечернем событии и думать не думал. Всё в рамках повседневности.

За время, пока я возился на обыске, произошло следующее: Утром, придя на работу, мой сосед по кабинету, открыв дверь, сполз по косяку.

Пока он дышал свежим воздухом на улице, бригада экстренно вызванных рабочих, перенесла его стол и вещи в другой кабинет. Вызванная уборщица с подмогой отмывала всё. Обои зачищались, срывались, клеились новые. Во время этого в прокуратуру вошли китайцы, с которыми я плотно работал по милицейским делам и сдуру пообещал им помощь с оформлением паспортов.

Они выяснили, что я перешёл в прокуратуру и стайкой ходили за плохо всё понимающим прокурором. Двумя словами на русском просили его помочь с паспортами, потому что я хороший человек, и он поэтому хороший человек.

Когда я вошёл в прокуратуру, в холле меня встретил окруженный азиатами прокурор и, поправив своим характерным движением очки, спокойно спросил: «Тут что, будет райотдел?». Цитата дословна.

Выгнав китайцев, я доложил прокурору всё, о чём он ещё не знал. Он послушал, покивал и сказал, что меня ждут в кабинете.

Я вошёл к себе. Кабинет отмыли и переклеили. Вещей моего коллеги не было. Стало просторно. На сдвинутых стульях посередине кабинета сидели грустные сиамские близнецы «опер-бандит».

Одна рука бандита белела гипсованной повязкой, за вторую он был почти сутки пристёгнут надёжными иностранными наручниками к оперу. Про ключ я забыл. Проверку наручники с честью выдержали. Служили они мне недолго.

В то время ездил я на белом 126-м Мерсе. Наручники лежали в бардачке. В моём производстве было очередное дело, пресловутая «восемьдесят шестая, прим», связанное с обналичкой, а соответственно — с субъектами хозяйствования.

Это в большинстве своём нормальные люди, коммерсанты, грамотные и хитрые специалисты, сплошь с высшим образованием.

Наручники при задержании таких вообще были лишними и играли исключительно психологическую роль, чтобы «клиент» сразу осознал разрыв между волей и предстоящим.

На этот раз был директор продовольственного магазина, на центральной улице города. Я с ревизором заехал со двора магазина, достал из бардачка сложенные кольца наручников, взял статусную папку, и мы вошли внутрь со служебного хода.

Узнав, что в магазине прокуратура, весь персонал собрался в зале. Вышел директор. Нормальный мужик. Я уточнил его данные, он назвался. Поскольку никаких прав тогда у граждан не было, зачитывать ему было нечего. Я просто сказал, что он задержан и достал наручники. Чиновник безропотно протянул вперёд руки.

Я раскрыл наручники, планируя эффектно застегнуть их на его запястьях, но калёная половинка наручников выпала и в глухой, после моих слов, тишине звонким зайкой запрыгала по кафельному полу. В общей растерянности директор поднял с пола кусочек наручников и услужливо протянул мне.