Александр Чумаков - Точка зрения следователя

Попал я первый раз за границу. В самом начале 90-х. Понятное дело, первым делом — в квартал «Красных фонарей». Вторым — в оружейный магазин. Про "Красные фонари" позже, сейчас про оружейный магазин.

Так вот — попал я внутрь. Глаза и мысли разбежались по всему магазину. Продавец — мужик возраста ветерана Второй мировой, в баварском комбинезоне. Услышав русский мат, встрепенулся, ушёл в подсобку и вынес оттуда свёрток. Свёрток оказался солдатской портянкой, из которой был извлечён наган со звездой на рукоятке, патронами и штампом с годом изготовления 1938. Жестами хозяин пояснил, что он добыл трофей лично.

Стало ясно, что дедушка не был антифашистом. Ладно. Поскольку всё в магазине было красивое и нужное в Украине 90-х годов, то хотелось купить всё. Но с учётом законодательства обеих стран и наличных средств, купил я две пары наручников.

Блестящие, тяжёлые, к каждой паре индивидуальные ключи. Сделаны во Франции. 60 марок за одну пару. По тем временам — более, чем круто.

В качестве бонуса к ним бывшим фашистом мне были подарены маленькие такие наручники. Одевались они не на запястья, а на большие пальцы рук и выглядели сувенирными. Надо знать, что наручники советского производства в основном несли на себе карательную функцию подавления психики. В плане надёжности они были вообще никакие. Во-первых, ключики были все одинаковые и подходили даже к почтовым ящикам, шкафчикам мебели и наоборот. Во-вторых, открывались спичкой, скрепкой, картонкой, гвоздиком и всем чем попало.

То ли дело, приобретённые мною. Шик! И во всей Украине всего две пары. Одну я по приезду подарил начальнику Алексеевской колонии и их след затерялся. Вторая пара прошла интересный путь и завершила его так, как и положено наручникам. Первый и последний случай тут приведу.

Первые дни работы в прокуратуре и первые дни работы самой прокуратуры в новеньком помещении на самой спокойной улице родного города. Следственный опыт у меня к тому времени был более пяти лет. Но это был опыт милицейского следователя. Чтобы читатель оценил хотя бы небольшую разницу, скажу, что в милиции у меня не было ни дня, ни ночи. И это не фигура речи. В субботу, если уходил раньше 18-ти, начальник орал на весь райотдел. Если не вышел в воскресенье, тоже орал на весь райотдел. Если не сдал 4 дела в месяц, опять орал на весь райотдел. Всегда орал. Во время суточного дежурства не было времени войти в свой кабинет. Вызов за вызовом. Рация в дежурной машине — абсолютное отвращение. Позывной «Тайшет 16» до сих пор в ушах. После дежурства справки из больниц по подрезам, телесным повреждениям, изнасилованиям. Ни о каком отдыхе вообще речи не было. Арестантские дела, малолетки, потерпевшие, бандиты, свидетели. Ад!

Первое рабочее утро в прокуратуре для меня началось с вопроса секретаря прокурора, сколько ложек сахара класть мне в кофе. Ступор. Ну вы поняли.

Дают материал. Возбуждаю ОПГ. Тогда это было модно, а за карточку опера несли целый пакет жратвы (кто надо, понял). Ещё никто ничего не продавал. В моём круге общения, по крайней мере.

Основной фигурант — реальный авторитет. Забегая вперед, скажу, что через год, встретив его в казино, он показал мне фотографии, на которых он был в окружении Кучмы, Потебенько и прочих именитых сановников. А пока его притащил в прокуратуру другой городской авторитет, только со стороны милиции. В кабинет его завели два опера. След одного из них потерялся, а второй у меня в читателях. Как и я у него.

Так вот, завели бандита в кабинет. Взяли его со стоянки, на которую он приехал в модном чёрном БМВ. Сам солидный, здоровый, в светлом плаще и костюме. Дело к восьми вечера. Мне привычно, а прокуратура пустая. Кабинет я делил с коллегой, очень интеллигентным парнем. Со временем он сделал достойную карьеру, а на тот момент был весьма скромен, тих и улыбчив. С работы ушёл как положено в 17 часов. Стол его стоял напротив моего и боком.

Стены кабинета в модных рифлёных белых обоях, новый линолеум, большой сейф, шкаф, компьютеры на столах, вешалка. Обычный прокурорский кабинет. Милицейские всегда загажены, зашарпанные, ободранные обои, кругом окровавленные шмотки в кульках, вещдоки и прочая хрень, в которой терялся стол следователя.

Так вот, завели его опера в кабинет, я его посадил за стол своего напарника напротив, включил компьютер и стал набирать протокол. Впечатление визави составлял солидное и спокойное, никаких неожиданностей не предполагающее.

Опера вышли в коридор. Набирая протокол, я сообщил, что в порядке ст. 115 УПК, я его задерживаю и попросил вытащить из карманов все вещи. Это была не первая его «ходка», поэтому бдительность мы все, кроме него, утратили.