Екатерина Лесина - Плеть темной богини

Во-вторых, Магда… Магда не развелась с ним. Почему? Новый хозяин не желал ее развода? Или просто не думал о нем? А сама Магда не смела. Потом побег. Когда бегаешь и прячешься, то не стоит затевать судебные процессы. Потом… потом он нашел ее. Точнее, случайно узнал, что бывшая жена может стать богатой и очень богатой.

Если не станет безумной.

В-третьих, если она все же станет безумной, то супруг, оформивший опеку, получит право распоряжаться состоянием. Надо полагать, состоянием немалым, если Лешенька решился на подобную игру. Что ж, помывшись, побрившись, потратив день-другой на салон красоты, нарядившись в костюм, он сумел бы произвести впечатление адекватного человека.

В-четвертых, Леха сумел найти Магду, сыграть на фобиях и комплексах, на ее зависти к сестре, на страхе перед бывшим любовником. Сообразил, что она не знает о смерти Грига. А если бы узнала, то… то, надо полагать, он все равно воспользовался бы этим страхом, сыграл бы возвращение мертвеца.

В-пятых, убийство Шульмы. Вполне логично, если подумать. С одной стороны, устраняется конкурент и угроза развода, с другой – вот оно и доказательство, что Григ жив. Или другое, что Магда виновна, должен был быть у Лешеньки запасной план.

В-шестых, Юленька и собачьи головы… Плеть Гекаты. Нет, если головы еще хоть как-то да вписывались в схему – вряд ли нормальный человек пойдет на подобную месть, следовательно, вот еще одно доказательство ненормальности Магды, – то Плеть в нее не ложилась.

Ни вдоль, ни поперек, ни вообще как-либо иначе.

Илья закрыл глаза и снова пересмотрел схему. Нет, не сходится. Точнее, все сходится, кроме Плети. Ну не нужна она была Лехе! Зачем тогда требовать?

– Я в туалет, – сказала Юленька, поднимаясь. – И… и в ванную.

Черт, с мысли сбила, а ведь рядом уже была, совсем-совсем рядом.

За окном окончательно стемнело, и небо в этой черноте казалось каменным, неживым.

Выйти из квартиры получилось легче, чем Юленька предполагала. Никто не обратил внимания, никто не вызвался сопровождать ее к клозету и уж тем паче дожидаться возвращения. Нет, они даже не повернулись в ее сторону. Ну и пускай, сейчас эта незаметность на руку.

В туалет Юленька пошла, села на унитаз, поворошила ногой старые газеты, сваленные в углу. Из-под газет выполз паук и тут же скрылся в кипе отсыревшей бумаги.

Юленька встала. Разулась. На цыпочках вышла в коридор, потом – к входной двери. К счастью, та открылась бесшумно. И закрылась так же. Юленька торопливо, но в то же время стараясь не шуметь, добежала до первого этажа, нырнула под лестницу, затаилась, прислушалась. Тихо. Никто не бежит, не кричит, не зовет… Правильно, никому-то она не нужна.

Ну и ладно, ну и хорошо.

Пол холодный, и мокрый, и грязный, наверное. Бабушка бы стала пенять за этакое раздолбайство, да и Зоя Павловна не одобрила бы. Зоя Павловна, пожалуй, согласилась бы с Баньшиным, что надо вызвать милицию. Но ведь и Баньшин из милиции, значит, правильно все?

Нет, не правильно. Магду могут убить. Юленьку могут убить. Или убить того, кто ею притворяется. А Юленьке не хотелось, чтобы из-за нее кто-нибудь умер. Если уж придется, то лучше самой… да, самой. Хоть раз в жизни что-то сделать самой.

Она обулась и, выбравшись из подъезда, достала телефон. Магда должна понять, что так будет правильнее всего. Магда всегда ее понимала, пусть не хотела признаваться в этом.

– Алло? – Юленька, перебежав дорогу, присела за старой машиной, просто на случай, если за ней все-таки следят. – Магда, это… я.

– Привет, сестричка, – отозвалась Магда. Голос у нее странноватый, вялый какой-то, сонный. – Что случилось?

– Я… я сбежала. Нет, погоди, он все правильно сказал, мы должны встретиться. Ты и я. Иначе не выйдет. Ну, то, что вы задумали, не выйдет. И… и я подумала, что, если не здесь? Чтобы не помешали? Давай возле моего дома. Так… так правильнее.

– А я Плеть отдала. Он потребовал, чтобы оставила, и я оставила…

– Ну и черт с ней, – Юленька поняла, что Плети совершенно не жалко, если Магде нужно – пусть забирает. Если ей нужно – пусть забирает вообще все, лишь бы оставалась рядом.

– Глупая ты, – Магда, кажется, всхлипнула. – И умная. Права, сестричка, наше это дело. Твое и мое. И… и еще этот твой, ухажер, ошибается. Ну не может такое ничтожество убить! Не может!

Хотелось бы верить.

Спустя полчаса Юленька была дома. Она стояла у подъезда, думая о том, стоит ли подниматься в квартиру. Ждала и тянула время, боялась сразу и встречи, и того, что встреча эта может не состояться.