Анатолий Степанов - Без гнева и пристрастия

— Совсем спятил! Водку ему! Я твои синяки хочу посмотреть. Промокну, если надо.

— В холодильнике. Непочатая, — с тоской сообщил писатель.

Сырцов сходил на кухню, вернулся с непочатой, почал, хрустнув винтом, и налил в предусмотрительно прихваченный стакан твердые сто пятьдесят. Развернул конфетку, которую тоже прихватил на кухне, залпом принял всю дозу и, сладострастно щурясь, зажевал изделием фабрики «Красный Октябрь».

— Ты что делаешь, негодяй? — прорычал Кузьминский.

— Проверяю качество. Не могу же я тебя палёной водкой растирать.

— Ну и как качество? — с завистью поинтересовался писатель.

— Хорошо пошла, — признался сыскарь. — Давай-ка скидавай одеяло.

Присел на край дивана, задрал на писателе майку, спустил до колен трусы, внимательно изучил могутное, но рыхловатое тело. Хмыкнул.

— Ну и что ты увидел?

— Портачи! Ни по печени, ни по почкам по-настоящему не попали.

— Я же тебе говорил: отвязанные сопляки, не более того.

— Твоя везуха.

Сырцов растирал, а Кузьминский жалобно кряхтел, когда прозвенело у дверей. Сырцов поощрительно хлопнул по писательской заднице и пошел открывать. Отставной милицейский полкаш явился, строго стуча массивной тростью. Глянул на поверженное тело и спросил обеспокоенно:

— Как себя чувствуешь, Витя?

— Хорошо, — писклявым голосом отозвался бедный Витя.

Но Смирнов не удовлетворился его ответом. Обернулся к Сырцову:

— Как он, Жора?

— Легкое сотрясение мозга. Хотя после того, как он поплыл от удара кирпичом, его и ногами били, но, на мой взгляд, плохо били. Особо внутри ничего не повреждено.

Смирнов уселся в кресло, в котором до него сидел Сырцов, положил подбородок на рукоять трости и предложил Сырцову, пристроившемуся на диване рядом с пострадавшим:

— Излагай.

— Почему он, а не я? — на правах потерпевшего капризно запротестовал Витя.

— Потому что ты еще чумовой, а он уже, я думаю, кое-что прикинул. Случайность исключается, Жора?

— Полностью. Витюшу поджидали, зная, что он вот-вот объявится. За пять минут, по словам старушки-соседки, которая смотрела из окна, подкатила машина, а в ней трое. И сразу в подъезд.

— Старушка — это твой подъездный ангел-хранитель Анна Сергеевна? — перебил Смирнов.

— Она, — подтвердил Кузьминский.

— Повезло тебе с соседкой, Витя.

— Мне продолжать? — поинтересовался Сырцов.

— Старческое любопытство. Прости, Жора, — повинился Смирнов.

— Следовательно, Витю вели с самой презентации, где он жбанил на полную катушку.

— Я бы попросил… — возмутился Кузьминский.

— Не устраивает формулировка? — заботливо спросил Сырцов. — Тогда так: изволил вкушать живую воду.

— Без словоблудия не можешь? — укорил Смирнов.

— Я раненого развлекаю, — объяснил Сырцов и продолжил: — Судя по любительскому исполнению, эти трое — нанятые втемную за марафет или приличные бабки уличные отморозки.

— И не с этой улицы, — добавил Смирнов. — Они не местные, они привезенные.

— Скорее всего, — согласился Сырцов. — Так что шансы найти исполнителей практически равны нулю.

— А заказчика? — осведомилась заинтересованная сторона — Кузьминский.

— Здесь для начала надо знать причины заказа, — ответил Сырцов.

— Или повод, — добавил Смирнов. — Чем ты занимался последние дни, с кем общался, Виктор?

— Дома сидел, работал, как трактор.

— А сегодня? — Смирнов глянул на свои наручные. — То есть вчера. На тусовке этой?

— Что на тусовке делают? Халяву поглощают, — сообщил Витя и вдруг вспомнил: — Стоп, братцы! Я с Чернавиным сцепился. Случайно.

— Чернавин — это который теперь видный патриот?

— Такой патриот, что дальше некуда.

— Тогда не лепи горбатого насчет «случайно», — встрял в разговор Сырцов. — Ты наверняка его задолбал со всем удовольствием.

— Было дело, — сознался писатель. — Достал его по полной программе.

— Чем? — потребовал подробностей Смирнов.

— Поинтересовался источниками финансирования их партии. Ну он в гневе и ускакал от меня взъерошенный.

— После этого ты там еще долго ошивался?

— Ну не знаю… Часок, полтора…

— Считай, два, — решил Смирнов. — Вот и повод, чтобы тебе бока намять.

— Полагаешь, что это патриоты организовали? — изумился Кузьминский.

— Я же сказал, повод, а не причина. Кто организовал — это нам еще выяснять и выяснять. Но что в очередной раз они навели тень на плетень — безусловно. Ты что, не помнишь, как сам говорил про многочисленные следы в разные стороны? Твоя теория подтверждается практикой. Очень им хочется, чтобы мы, высунув языки, бессмысленно кидались из стороны в сторону.