Николай Шпанов - Ученик чародея

— А на сегодня — финис! [7] Финис (лаn.finis) — конец. — воскликнул он, захлопывая ящик стола. Вероятно, из-за этого им самим поднятого шума он и не слышал осторожного стука в дверь. А Силс, не дождавшись его ответа, приотворил дверь и заглянул в комнату.

— Вы?! — удивился Грачик.

У Силса был смущённый вид. Он топтался возле двери, теребя в руках и без того измятую шляпу.

— Что-нибудь забыли? — спросил Грачик.

— Именно… Забыл… сказать вам: кажется, я видел этот нож. Именно на берегу, когда Мартын хотел убить Эджина. Это нож Мартына Залиня.

Люди, которым признание их ошибок доставляет удовольствие, — исключение. Грачик не принадлежал к таким счастливым исключениям. Если принадлежность ножа Мартыну и не могла служить уликой, изобличающей его, как участника преступления, то во всяком случае требовала сосредоточить внимание на этой фигуре. Неужели следователь, ведший дело до Грачика, был прав? И как будет выглядеть теперь сам Грачик, когда придёт просить санкцию на задержание Мартына?! А ведь ежели подтвердится, что нож принадлежит Мартыну, и ежели удастся установить такие обстоятельства его нахождения близ места преступления, которые скомпрометируют Мартына или хотя бы обнаружат его связь с преступниками, — ареста не избежать. Это было неприятно, чертовски неприятно! Однако прежде всего нужно было вызвать Луизу и самого Мартына, чтобы установить принадлежность ножа и обстоятельства, при которых он очутился в лодке на берегу Лиелупе. Да, да, — на берегу Лиелупе…

Тут нить размышлений Грачика порвалась: в его сознании факт нахождения ножа в лодке старого рыбака ассоциировался с тем, будто нож найден на самом месте преступления…

Грачик тут же отправил повестки, и наутро Луиза явилась. Она так же, как Силс, подтвердила: да, это тот самый нож, который она отобрала у Мартына Залиня во время драки на пикнике…

Управляющий гамбургской конторой «Национального товарищества „Энергия“, худощавый пожилой человек со впалыми щеками чахоточного лица, с ожесточением стучал трубкой телефонного аппарата. Станция разъединила его во время разговора с Любеком, а он должен был сообщить находящемуся в Любеке правлению этого эмигрантского „товарищества“ о больших неприятностях. В трубке раздался сухой щелчок, и управляющий опять принялся стучать по аппарату. Наконец, ему удалось соединиться с главным директором „товарищества“.

— Строительная компания «Европа» недовольна дурной дисциплиной наших людей. «Европа» грозит взыскать с нас убытки, которые понесёт из-за простоев. Черт знает что, скандал!

— О каких простоях ты говоришь? Что случилось? — сердито перебил директор.

— Началось с этой… как её… Вилмы Клинт.

— Вилма Клинт? — недоуменно спросил директор.

— Ну да, она оказалась подружкой Круминьша.

— Какого Круминьша?

— Того самого…

— А-а, понял! Но почему же она оказалась на работах?

— Потому, что нам сбрасывают всякую дрянь. Ланцанс не пожелал держать её у себя в канцелярии.

— Его преосвященство вполне прав.

— Вот она, эта Клинт, и стала из стенографистки бетонщицей.

— Но я спрашиваю тебя: причём тут «Энергия»?

— Клинт — зачинщица сегодняшнего бунта!

— Так в карцер её, в тюрьму, дрянь эдакую! — закричал директор так громко, что собеседник вынужден был отстранить трубку от уха.

— Я уже отдал приказ об аресте Клинт, но рабочие не выдают её.

— Что значит «не выдают»? Кто они такие, чтобы «не выдавать»? Или там нет команды порядка?

— Я ничего не могу сделать, не рискуя сорвать работы на строительстве «Европы».

— Ты смешишь меня! — И директор действительно рассмеялся в трубку. — Где мы живём? И когда мы живём?

— С завтрашнего дня — забастовка, — продолжал управляющий.

— Вызови полицию.

— Конечно, я вызвал полицию. Но это только ухудшило дело.

— Не понимаю.

— Они начитались «Цини» с сообщением о Круминьше и Силсе.

— «Циня»? Как она к ним попала?

— Все уже знают об этом деле.

— А что они раньше не знали, что в советский тыл забрасываются наши люди?

— Дело не в этом, — начиная тоже сердиться, объяснял гамбургский управляющий. — Это ни для кого не новость. Но Круминьш и Силс добровольно явились к советским властям. Вот что вызвало бурю.

— Ах, вот что, — с облегчением воскликнул директор. — Так эту бурю нужно поддержать. Раздувать их негодование. Мы немедленно свяжемся с Центральным советом. Настроения, о которых ты говоришь, нужно укреплять.