Николай Шпанов - Ученик чародея

Когда Инга узнала, что Силса отправят с заданием, она, несмотря на строгое запрещение видеться и говорить с ним, нашла его и сказала:

— Куда тебя посылают?

— Вот это чудесный вопрос! Учили тебя учили…

— Конечно, глупый вопрос, — согласилась Инга. — Но… мы же должны быть вместе?

— Должны! — ласково передразнил Силс.

— Так почему же они не могут послать меня с тобой? Разве я не могу стать твоей напарницей?

— Можешь, именно можешь, — ответил он, беря её руки в свои. — Если бы это… — Он не договорил и потянул Ингу к себе. Но она оттолкнула его.

— Я пойду к ним, скажу им, что я…

— Молчи! — Силс в испуге зажал ей рот: — Если ты скажешь это им — нам уже никогда не видеться! Именно: никогда!

Инга прильнула к нему и зашептала торопливо, так, что он едва разбирал слова:

— Там тебя не должны поймать и уличить как преступника. Понимаешь? Ты должен ждать меня.

— Ждать тебя? — с удивлением прошептал он.

— Если они не пошлют меня, я убегу сама…

— Молчи!

— Убегу, — настойчиво повторила она. — И мы будем…

Он прижал её к себе.

— Глупенькая… Именно глупенькая. Кто же выпустит тебя?

— Я сказала: убегу… Ты знаешь меня, Карлис. И ты должен ждать. Спрячься так, чтобы никто тебя не нашёл. Только я буду знать, где ты. — Она шептала словно в забвении. Губы помимо воли произносили то, чего хотело сердце.

Силс обхватил её шею.

— Именно, глупенькая, — ласково повторил он. — Я же буду там не один. — Он едва не произнёс имени напарника, но вовремя остановился: никто, кроме двоих, засылаемых в Советский Союз, не должен был знать их имён.

— Кто?.. Скажи кто? — Её губы касались его губ. — Кто?

И так же губы в губы он прошептал:

— Круминьш.

Она ещё крепче прижалась к нему всем телом, и её губы прильнули к его губам.

Весь дом уже спал, когда Инга неслышно прокралась в комнату, где жила вместе с Вилмой Клинт. Разделась и осторожно разбудила подругу:

— Подвинься

Вилма поняла: Инга хочет сказать что-то очень тайное. Так, лёжа в одной постели и накрывши головы одной подушкой, они могли шептаться без страха, что их услышат шпионки матери Маргариты. Ни у кого из живущих в этом доме не было уверенности, что в стенах нет отверстий для подглядывания, что под мебелью или в вентиляционных решётках не стоят аппараты подслушивания. Мать Маргарита желала знать каждое слово, произносимое в доме, хотела знать всё, что делают и что думают её питомицы.

Но ни ушам шпионов, ни аппаратам подслушивания не удалось рассказать матери Маргарите, о чём шептались той ночью Инга и Вилма. Когда дежурная надзирательница, словно невзначай, заглянула к ним в комнату, обе пансионерки лежали в своих постелях и самое чуткое ухо не обнаружило бы ничего неестественного в ровном дыхании спящих.

Месяцы прошли с той ночи. Эти месяцы кажутся Инге годами. Но она помнит каждое слово, произнесённое тогда, она помнит каждую чёрточку в лице Карлиса Силса, которого ей больше не удалось увидеть до отъезда. Может быть, его и увезли из школы именно потому, что начальство узнало об их встречах?.. Может быть, и её потому же перевели в этот новый пансион матери Маргариты, похожий на каторжную тюрьму? Нет, вряд ли: ведь они с Карлисом вели себя так осторожно. Она с Карлисом и Вилма с Эджином. Но вот оба они — Карлис и Эджин — исчезли в необъятных просторах Советского Союза. Что с ними? Правда ли была написана в «Цине»?

Карлис, наверно, потому и явился к советским властям, что помнил её слова. Вероятно, было уже невозможно скрываться без риска быть убитым. Потому и явились, что хотели дождаться её и Вилму… И что же дальше?.. Смогут ли они с Вилмой когда-нибудь очутиться там, где Эджин и Карлис?.. Ведь если они знают про их любовь, то будут держать её здесь или пошлют совсем в другом направлении, лишь бы она не встретилась с Карлисом. А она должна с ним встретиться. Должна!

Думать об этом Инга решается только по ночам. Днём она — по-прежнему примерная ученица. По-прежнему молчит и ни с кем не ведёт дружбы. А Вилму исключили из школы и куда-то услали, когда пришёл этот номер «Цини». Значит, они узнали про их любовь — Вилмы и Эджина?

А ведь если они узнают и про Ингу, её тоже пошлют куда-нибудь, куда спрятали Вилму… Или… может быть, просто «уберут»? Тогда уже не о чём будет думать… Но пока она думает и думает; думает каждую ночь о том, как сделать, чтобы быть вместе с Карлисом?..

Вернувшись в Ригу, Грачик ещё раз внимательно осмотрел все предметы, найденные в своё время на теле Круминьша. Прежде всего ему хотелось взглянуть на карандаш из записной книжки. Действительно, он оказался тонко очиненным и вовсе не химическим. Это не могло служить ещё неопровержимым доказательством тому, что письмо писал не сам Круминьш: он мог и выбросить и потерять второй карандаш, химический. Но в построении версии Грачика это обстоятельство имело такое существенное значение, что он цеплялся за каждую деталь, говорящую против самоубийства.