Александр Смирнов - Вавилонская башня

— Только что объявили, что умер товарищ Сталин.

На другом конце трубки послышалось что-то похожее на слабый стон.

— Не скулить, товарищ капитан!

— Я вот что хотел спросить: во сколько это объявили?

— Тридцать минут назад.

— А ведь они уже целый час пьют.

— Ну и что?

— Выходит, они это не по радио узнали.

— Вот что, капитан, не умничайте. Я не глупее вас и понимаю откуда можно ещё узнать такие сведения.

— Виноват, товарищ полковник!

— Так-то лучше. Слушайте приказ: Наблюдение снять. Операция отменяется.

Часть 2

Глава 13

Кода Альберт Эйнштейн обрушил на головы непосвящённых людей свою теорию относительности, то те, не нашли ничего лучшего, как объявить его сумасшедшим. И это было правильно, ибо только сумасшедший мог вообразить, что такое понятие, как время, которое, кстати выдумал сам человек для своего удобства, оказывается вовсе не зависит от него. Мало того — оно ещё и относительно: то есть может менять своё абсолютное значение в зависимости от окружающих условий. Нет, действительно — бред полнейший. Но то, что вчера было бредом — сегодня становится чуть ли не аксиомой. Вот тоже закономерность, претендующая на научное изыскание. Так и хочется всё бросить и запатентовать новое открытие, но увы — это уже сделали другие. Закон единства и борьбы противоположностей давно открыт и, к сожалению, не нами. Вернёмся же к физике, которую каждый из нас изучал со школьной скамьи, и, как говорится, впитал в себя с молоком матери. Не будем утомлять читателя доказательствами старика Эйнштейна, ибо каждый современный человек знает, что время понятие относительное. В детстве оно тянется, как резина, в молодости ускоряет свой бег, а после тридцати летит так стремительно, что порой оглядываясь на прожитое, удивляешься: неужели всё это было со мной? Прошло так много лет, а, кажется, что это было вчера. Если совсем недавно время было разделено барьером — "до революции" и "после революции", то теперь оно разделялось на "до войны" и "после войны". Законы природы неумолимы: люди от деятельности которых недавно зависел ход истории, должны передать штурвал молодым не зависимо от того, нравится им это или нет. А кто сопротивляется, не передаёт — становится смешным. Таких называют маразматиками или сумасшедшими. И это правильно, их время закончилось. Жизнь сохранена только с одной целью: не дать переписать историю с её победами и поражениями, не дать новым рулевым наступить на грабли, на которые наступали они — теперь уже отцы и деды. Увы, эта задача оказывается ещё труднее, чем стоять у руля. Однако ничего не поделаешь — всему своё время.

В Ленинграде местом сбора тех, кто уже понял, что ему надлежит передать бразды правления и тех, кто должен принять эти бразды, но ещё не знал этого, являлось Марсово поле. Девятого мая после прохождения военного парада и демонстрации трудящихся по Дворцовой площади, миновав улицу Халтурина, от стройных колонн отделялись маленькие струйки, которые сливались на Марсовом поле в большую людскую массу. Здесь у "вечного огня" ветераны, держа за руку своих детей или внуков, останавливались, как будто в растерянности, но быстро сориентировавшись по фанерным табличкам с наименованием номеров войсковых частей или названий соединений, распределялись по отдельным кучкам. К сожалению парады и демонстрации продолжались только до 1948 года. Праздник Победы перестал быть выходным днём. Однако Марсово поле не подчинялось постановлениям правительства, и ветераны продолжали встречаться на нём каждое 9 мая.

На скамеечке под большим кустом сирени, где не было никаких фанерных табличек, немного поодаль от "вечного огня" можно было увидеть четырёх мужчин и одну женщину, державшихся особняком. Рядом с ними на небольшом расстояние, устав от рассказов взрослых, которые они слышали, наверное, раз сто и наверняка знали наизусть, о чём-то своём говорили четыре подростка.

— Если бы я был правитель, то издал бы указ, чтобы День Победы праздновали бы вечно. По крайней мере, до следующей войны такого же масштаба, — сказал Василий.

— Ты думаешь, что такая ужасная война возможна? — спросил Николай.

— Атомные бомбы уже взорваны, — заметил Кузьма.

— Их сбросили на Японию, а не на нас, — поддержала своего мужа Маша.

— А для чего надо было их бомбить? Война и так уже кончалась. Квантунская армия практически не сопротивлялась.

— Это они чтобы нас запугать, — подытожил Василий.

Все почему-то посмотрели на Андрея Петровича.