Елена Михалкова - Нет кузнечика в траве

— Аборты? Четыре аборта?

— Да. Ей муж приказал. Пятого родила, он ее за это наказывал. Не хотел детей. Они шумные. Лала боялась, муж однажды убьет мальчика. Она вылила водку из бутылки, налила… как это… спирт…

— Спирт?

— Да, спирт, неправильный…

Катерина защелкала пальцами, силясь вспомнить слово.

— Метиловый спирт? — медленно сказал Илюшин.

— Да! Человек умирает, если пьет! Она уехала к маме, ему оставила бутылку. Понимала, что он будет пить без нее. Вернулась через три дня, он уже мертвый лежал. И с ним еще двое. Его друзья. Она такого не хотела, говорила, что не стала бы оставлять отраву, если бы знала. Но я думаю, она все равно бы оставила.

— А при чем здесь дети?

— Лала захотела вернуть своих детей. Говорила, они не на небе, а из земли стучат, зовут ее, им страшно и темно, их червяки кусают. Очень кричала, громко, и плакала. Пошла на кладбище, ходила там, искала. Старое кладбище! Еще когда деревня очень большая была.

— Ты хочешь сказать, — начал Макар, прозревая истину, — этих несчастных мертвых детей выкопала безумная старуха?

— Я выкопала! — Катерина сердито посмотрела на него. — Лала кричала. Плакала много, каждую ночь. У меня от жалости вот здесь иголками тыкалось. — Катерина стукнула себя маленьким кулачком в грудь. — Она нашла четыре могилы, где похоронили маленьких. Давно, очень много лет прошло, не знаю сколько. Она взяла лопату у Андреаса. Я подумала так: лала раскопает, увидит, что они мертвые, и у нее трава сгниет в голове. Корни вырастут из песка. Трава мягкая, корни жесткие, будут царапать изнутри.

— Ты вытащила трупы, чтобы эта сумасшедшая нашла только пустые гробы? — изумленно спросил Илюшин.

Катерина с гордостью кивнула.

«Индуцированный психоз», — подумал Макар. Однако ему была понятна логика ее поступка. Другое дело, что нормальный человек никогда не решился бы на такое.

«Начнем с того, что нормальный человек не стал бы притворяться немым».

— Лала пошла ночью. Раскопала первую. Там никого нет. Одну, вторую, третью. Я за ней следила, но далеко, чтобы она меня не увидела. Лала смеялась, говорила, что бог ее простил, забрал детей к себе. Она вернулась домой и спала целую ночь, а потом еще день. И поела. Я ее кормила. Она худая была, белая, как рыбья кость.

Илюшин представил, как Катерина кормит с ложки сумасшедшую старуху, отказывающуюся есть, пока не спасет своих нерожденных детей. Как она разрывает могилы, одну за другой, и вынимает то, что внутри .

У него по коже пробежал озноб. Все-таки было в этой девочке что-то жутковатое.

— Похоронила их здесь. Камень принесла. Чтобы все как надо. Еще крест.

— Где крест?

— Цветы, — кивнула девушка.

Ах, вот оно что, подумал Макар. Ты еще и цветы посадила в виде креста, безумное ты дитя.

— Почему ты их не вернула на место? Когда твоя несчастная бабушка утихомирилась?

— Нельзя так с мертвыми поступать! Мертвые хотят покоя.

Катерина, кажется, была всерьез поражена его вопросом.

— Ну да, ну да, — пробормотал Илюшин. — Как из гробов их вытащить, так все в порядке. А как снова захоронить, так покой.

— Не хотела трогать. Они были очень старые. Как сухие веточки. Веточка сама ломается. Тронешь — она пополам.

— Мне показалось, у одного из них сломана шея.

— Может быть. — На этот раз его предположение не вызвало у нее ни удивления, ни гнева. — Их семьи давно закончились. Не живут здесь. Никого не осталось. Это ничьи дети.

Солнце неумолимо доползло до того места, где сидел Илюшин. Он передвинулся в тень.

Ничьи дети…

Все-таки хорошо, что здесь нет Бабкина, подумал он. Серега чувствителен к такого рода вещам. С него сталось бы потащить давно усопших младенцев обратно на кладбище, где бы оно ни находилось.

Внезапно ему в голову пришла новая мысль.

— А их одежда? Не может быть, чтобы в греческом селе младенцев хоронили голышом. Они наверняка были нарядные, в каких-нибудь кружевных платьях…

Катерина удивленно взглянула на него.

— Оставила в гробу. Как будто они там полежали, а потом ушли. На небо. На небе одежда зачем?

«М-да, логично».

— Не рой здесь больше, — сказала Катерина. — Нельзя. Нехорошо. Ты чужой здесь. Не твоя земля, не твои люди. Язык не знаешь. Я помогла тебе искать, ты мне сделал плохое. Я здесь все берегу.

Илюшин сложил вещи в рюкзак. Он всегда быстро принимал решения, но сейчас его охватили сомнения.

Возможно, следовало сообщить полиции о захоронении в лесу. Илюшин размышлял, поможет ли это в поисках Гавриловой. Получалось, что нет. Тела пролежали в песке довольно долго — не неделю и не две. Они не имели касательства к его расследованию. На все остальное Макару было наплевать. Допустим, думал он, младенцы были умерщвлены; допустим, к этому причастна девушка с острыми птичьими чертами смуглого лица, — что ему до того? Как справедливо заметила Катерина, это не его земля.