Елена Михалкова - Нет кузнечика в траве

Гречанка снова возникла в дверях. Недовольно спросила о чем-то, но осеклась на полуслове, увидев лицо Синекольского.

— Я сегодня там был, в бухте, где он хранит лодки. На песке куча следов. Явно прошло очень много народу, а ночью Андреас выходил в море. Опять же, два сарая на участке. Я думал, может, второй для коз… Но скорее всего, он для людей.

— Зачем ты мне все это говоришь? — прервал молчание Дмитрий.

— Вы были друзьями. Я решил, ты должен знать.

— Я не видел ее пятнадцать лет!

— Вы были друзьями, — повторил Макар.

Синекольский опустился на пол рядом с переноской. Девушка в дверях позвала его по имени. Он не ответил.

— Идиотизм какой-то, — в голосе Синекольского звучало детское удивление. — Спастись от этого урода, реализовать такой план… И погибнуть, не дожив до сорока?

— Какой план?

— Я, наверное, в глубине души был уверен, что она бессмертная. И еще радовался, что она живет как надо, хорошо живет, раз не отвечает мне на письма, и правильно делает, что не отвечает… Вот если бы она написала, что так и быть, давай увидимся, я бы знал, что у нее не все в порядке. У нее же совершенно благополучная жизнь, муж, работа, пять аккаунтов в соцсетях, статус «Счастлива по умолчанию, не лезьте в настройки». Идиотизм эти статусы, ничем не подкрепленные претензии на уникальность… и этот тоже… чисто бабский, слегка агрессивная демонстративность, да?

— Есть такое, — согласился Илюшин.

— Я думал, это офигеть как круто. То, что она теперь обычная баба, с глупостями своими, с пафосными фотками всех этих свадеб, размытыми фонами, тупыми рожами, силящимися выдавить счастье в Самый Торжественный День. — Он интонацией обозначил издевку. — Как же она так, а? Зачем она туда поехала?

Макар не ответил.

Некоторое время они сидели молча. Гречанка ушла, собака свернулась клубком и успокоилась.

— Что у вас произошло в Русме? — задал, наконец, Илюшин тот вопрос, ради которого он приехал.

Он ожидал чего угодно — молчания, ухода, насмешки, — но только не того, что случилось.

— Мы убили ее отца, — безразлично сказал Синекольский.

Макар затаил дыхание. Затем очень медленно, замерев, словно опасаясь неосторожным движением вспугнуть внезапную откровенность, сказал:

— Белкин, кажется, утонул в резервуаре с водой…

— Да. Это мы его туда заманили.

Илюшин припомнил все, что успел узнать от Сергея.

— Вы его столкнули?

Синекольский покачал головой.

— Это от начала до конца была Белкина идея. На ферме Бурцева было два зернохранилища, в одном бассейн, который постоянно наполнялся водой из подземных ключей. Мы перебросили через него доску, такую, чтобы выдерживала только Белкин вес. Сверху затянули тканью всю поверхность этого амбара. Набросали немного земли и пыли, по краям придавили камнями… они могли нас выдать, но в темноте их не было видно.

На этот раз Илюшин не смог сдержать изумления.

— Вы создали видимость твердой поверхности? Из ткани?

— Да, какая-то серая холстина… Не помню уже. Ее тоже Белка покупала. Разрезали на длинные полосы.

— Зачем?

— Чтобы выдернуть из-под тела, которое будет барахтаться в воде. — Он удовлетворенно улыбнулся. — Иначе этот гад оказался бы в мешке, когда доска сломалась бы под ним, и выбрался бы.

— А не проще было его толкнуть? — не выдержал Макар.

— Проще. А кто должен был толкать, как считаешь?

И тут Илюшин понял. Они не хотели быть убийцами, эти двое детей, придумавших нелепый, громоздкий и сложный план, который, однако, сработал, как это часто случается с нелепыми и сложными планами. В их замысле все как будто происходило само: достаточно было взрослому человеку ступить на доску, а остальное завершали холодная вода и высокие стенки бассейна.

— Он действительно был такая сволочь?

— Хуже. — Синекольский закурил. — Он был выродок и насильник. Убил двоих: Маню Шаргунову и Аделаиду.

Макар опешил. Сергей по телефону не упоминал о женщине с именем Аделаида, но, возможно, ему было известно не все.

— Маню он трахал, — продолжал Дмитрий. — А Аделаида ему просто под руку подвернулась. Он бы и Белкину мать убил, все к тому шло. Белка все очень хорошо продумала, я бы так никогда не смог. Достойная дочь своего отца! — Он засмеялся было, но резко оборвал смех.

Илюшин осмыслил сказанное.

— Ты поэтому ей писал? Хотел поговорить о том, что вы сделали?

— Я в бассейн упал, — сказал Синекольский, глядя сквозь него. — Половина доски в воде осталась, я стал ее вытаскивать и свалился.