Антон Леонтьев - Дворец, где разбиваются сердца

Каролина содрогнулась. Судья Портарес был ровесником ее отца, старый ловелас, весьма состоятельный, на закате жизни он решил обзавестись женой. До этого в течение сорока лет он регулярно прочесывал все близлежащие бордели и спускал деньги на шлюх. Кроме того, судья был на две головы ниже Каролины, с багровой шеей и бакенбардами на обвисших бульдожьих щеках, а из ушей у него торчали клоки седых волос. Представив себе судью на брачном ложе, Каролина почувствовала тошноту. Если отцу приспичило выдать ее замуж, то уж лучше молодой сын адмирала!

– У тебя есть еще время подумать, – заявил дон Витторио. – Я не тороплю тебя с решением, но учти, к концу года ты должна сделать выбор. Затем настанет очередь Антонии. Наконец-то все дочери будут пристроены!

Каролина, получив полгода свободы, решила пока забыть о намерении отца сделать ее замужней дамой. Она снова с головой окунулась в светскую жизнь. Она нравится мужчинам, констатировала Каролина. И многие готовы пойти на безумия ради нее. Она присматривалась к сыну адмирала Вилмайо. Маркусу было двадцать лет, он не отличался умом, однако разве это требуется ее будущему мужу?

Дальнейшие события изменили планы Каролины, которая была готова стать невестой адмиральского отпрыска. Восстание рабов, в подавлении которого участвовал Артуро, постепенно разрасталось. Негры и мулаты, требовавшие отмены рабства, успешно били правительственные войска. Обстановка в штате накалилась. Артуро, несмотря на его ранение, снова отозвали в действующую армию. Балы и увеселения временно отменили, было введено военное положение.

Помимо этого, Каролина узнала еще одну новость – сестра забеременела. Мария-Элена была на седьмом небе от счастья, ожидая ребенка от Артуро. Каролину забавляла мысль о том, что она станет теткой. И в то же время у нее в голове всплывала одна и та же навязчивая идея – что будет, если сестра умрет при родах?

Наконец стало известно, что бунтовщики захватили соседний городок Санта-Кларита. А это означало, что очаг восстания находился в считаных километрах от поместья Рокасолано. Дон Витторио велел всем запереться в доме, достал старинное оружие и даже объяснил дочерям, как им пользоваться.

Каролина не знала, чего стоит ожидать. Ходили слухи, что негры, захватывая господские дома, убивают мужчин-плантаторов и измываются над женщинами. Каролина видела, как служанки в доме, перешедшем на осадное положение, о чем-то перешептываются. Она могла доверять только одной Лулу.

Сводная сестра раскрыла ей тайну:

– Женщины знают, что отряды бунтовщиков направляются к поместью. И наши рабы перейдут на их сторону. Затем они планируют взять приступом особняк. И служанки решили, что они откроют бунтовщикам двери.

– Но это же предательство! – воскликнула Каролина. – Как они могут так поступать! Мы были всегда добры к ним!

Она замолчала, вспомнив, что отец минимум раз в неделю избивал или даже забивал до смерти кого-то из рабов: ему было все равно, мужчина это, или женщина, или ребенок, он хлыстом или бамбуковой палкой превращал несчастного в кровоточащий кусок мяса. А она сама? Сколько раз она отчитывала темнокожих служанок, била их по лицу или наказывала за малейшую провинность? Она дала себе слово, что больше никогда не поднимет руку ни на одну из служанок и не посмеет повысить на них голос. Неужели рабы хотят отомстить за все это? Каролине стало страшно.

– И что они сделают? – спросила она у Лулу. Та, покачав головой, сказала: – Ничего хорошего, Каро. Они настроены решительно. Они хотят убить твоего отца, он для них – исчадие ада.

– А что будет со мной и с Антонией? – уточнила в страхе Каролина. Она знала, что делают с женами и дочерьми плантаторов бунтовщики. И, подумав, что ее изнасилуют несколько десятков человек, она решила, что нужно как можно скорее бежать.

Отец приказал оставаться в особняке.

– Мы никуда не побежим, это мой особняк, это мои плантации и мои рабы, – заявил он. – Запомни, Каролина, эти черномазые не посмеют причинить тебе вред! Я застрелю любого и каждого, кто переступит порог моего дома!

Каролина вслушивалась в ночь, которая раскинулась над джунглями. До нее доносились пьяные голоса, крики и восторженные песни. Затем в окна особняка посыпались камни. Она осторожно выглянула с чердака во двор.

Сотни негров и мулатов, держа над головами факелы, заполнили поместье. Они были настроены воинственно, в руках многих были острые палки, мачете, вилы и лопаты. Другие держали пистолеты. Головы восставших были повязаны красными косынками. Среди бунтовщиков было немало женщин. Глаза рабов горели решительностью и жестокостью.