Всеволод Иванов - Голубые пески

Шли.

Пощупал Кирилл Михеич газеты у Шмуро. И не газеты нужны бы, а человек, тепло его.

- Куда тебе ее?

- Костер разожгу.

- Из грязи? На степи человек - как чирий, увидят, убьют. Свернем лучше с дороги.

- Куда? Плутать. И-их!.. Сидели бы лучше дома, Кирилл Михеич, а то бабу искать. Бабу вашу мужики кроют... Искатели!.. Меня тоже увязало. Никогда я вам этого простить не смогу, хотя бы отец родной были.

Кирилл Михеич, бочком расставляя ноги, шею тянул вперед. Архитектор Шмуро шел сзади и следы ног его давил своими:

- Революция бабья произошла. Баба моя от мужиков взята, - к мужикам и уйдет, кончено. У бабы плоть поднялась, ушла. Каждая пойдет к своему месту, а мы будем думать - само устроилось. Ране баба шла на монету, теперь на тело пойдет... Кому против мужицкого тела конкулировать? Мужик да солдат - одно... Кончено. Старики об этом бабьем бунте говорили, я не верил.

- Предрассудок. Любовь у вас случилась.

- В Пермской губернии от крепостного права умные старики остались...

Вязкий, все дольше, длиннее след Кирилла Михеича. Раздавить его труднее, надо ногу тянуть. Со злостью тянет ногу Шмуро, размазывает.

- Как в такое время одному человеку жить - хуже запоя ведь!..

- В большевики идите, баб по карточкам давать будут.

Верхом навстречу - казак. Нос широкий - от бега ли, от радости ли ал. Чуб из-под красно-околышной фуражки мокр от пота. От лошади тепло, и сам казак, теплый и веселый, орет:

- Матросы с казаками братуются! Ворочай назад, битва отменена, подмога не требуется... Павлодар-то под Советской властью, Ваську комиссара над всей степной армией командером выбрали... Атамана Артюшку Трубачева собственноручно в Иртыш сбросил!.. Во-как, снаружи!..

Заткнул нагайку за опояску, сплюнул и поскакал.

Лег Кирилл Михеич тут же, подле дороги, в полынь, ноги скорчил, застонал:

- Господи, Господи, прости меня и помилуй!

А в следы его, последние перед полынью, встал архитектор Шмуро. Злорадно посмотрел в грязную серенькую бороденку подрядчика:

- Дождался? Комиссаров тебе на квартиру принимать, женой потчивать? Из-за вас, сиволапые стервы, некультурная протоплазма, погибаем!..

Казак скакал далеко, у лесочка. Кирилл Михеич не шевелился, дышал он хрипло и быстро.

"Помирает" - подумал Шмуро, а вслух сказал:

- Вот человек хочет итти к богу, как к чему-то реальному, а я стою рядом и не верю в бога... Кирилл Михеич!

VIII.

"Павлодарский Вестник", газета казачьего круга, сообщила о приезде инженера Чокана Балиханова с важным поручением от Центрального Правительства.

В это же день расклеили по городу на дощатых заборах, на стенах деревянных домов списки кандидатов. В Городскую Думу. Рядом со списками синяя афиша, и на ней: "Долой правительство Керенского! Вся власть советам!". Ниже этого списка рабочих кандидатов в Городскую Думу, а на первом месте: ?-------?-----------------?-----------?-----------?---------------------? :N N :Имя, отчество и :Род занятий:Род занятий:Местожительство в : :по :фамилия. :в данное :до :данное время. : :порядку: :время. :революции. : : ?-------?-----------------?-----------?-----------?---------------------? :1. :Василий Антонович:Комиссар :Матрос. :Сельско-хоз. ферма на: : :Запус. :Рев. Штаба.: :уроч. Копой, Павл. у.: : : : : :Семип. обл. :

Полномочий от центра Чокан Балиханов не имел. Был он в голубоватой форме с множеством нашивок. Черные жесткие волосы острижены коротко, а глаза узкие и быстрые, как горные реки. Происходил он из древних киргизских родов ханов Балихановых.

Полдень. Стада в степи грызут оттаявшие травы. Глухие, осенние, они скупы, словно камень, эти травы.

Чокан Балиханов и атаман Артемий Трубычев пришли с заседания комитета общественной безопасности, в гостиницу. Владелец гостиницы, немец Шмидт, спросил почтительнейше:

- Из уезда слухи различные плывут, на заборах различные афиши, пройти в вашу комнату не разрешите?

- Успокойтесь, успокойтесь, - сказал Балиханов, - катайтесь на своем иноходце. Ходу переливного иноходец... какие есть в степи кони... ах!

Так и прошел в комнаты, полусощурив длинные глаза.

Олимпиада разливала чай. Женщин Балиханов, как все азиаты, любил полных, чтобы мясо плыло, как огромное стадо с широкими и острыми запахами. Олимпиада ему не нравилась.

- Я в степь еду, - сказал Балиханов и, вспомнив, должно быть, кумыс, охватил чайное блюдечко всей рукой.

- Джатачники к большевикам переходят. Или у вас, действительно, есть поручения из центра к киргизам?

- Это казаки трусят Запуса и лгут. Я в род свой поеду, джатачников у нас немного: мы - вымрем, а революций у нас не будет.