Виктория Угрюмова - Стеклянный ключ

К обеду следующего дня в «Симпомпончике» случились чуть ли не национальные торжества с массовыми гуляньями — за своим любимым столиком важно восседала Татьяна, а вокруг нее носились две счастливые официантки, и повар приветственно махал, выглядывая из дверей кухни, и светилась от удовольствия Маргоша, отложившая по такому случаю свой неизменный кроссворд.

— Снова куда-то пропали на тысячу лет, — укорила она Тото. — А без вас так грустно.

— У меня грудной енот, Маргоша, если вы помните, — отвечала та. — А воспитание енота требует всех без остатка сил. И времени.

Официантка засмеялась:

— Что нести — мартини или «Маргариту»?

— Сегодня — «Маргариту». Мне бы еще к ней Мастера. А почему нет? — И Тото набрала номер Андрея. — Добрый день. Это я. Просто захотела услышать твой голос и поцеловать.

— Хорошо, что ты позвонила, — ответил счастливый голос, — а то я уже волновался. Я тебя целую. Слушай, я тут прохожу мимо целой выставки цветов. Ты какие хочешь?

— А что там есть? — уточнила она. — Выбери на свой вкус.

В окне кафе показалась Машка, нагруженная раздувшимся от бумаг портфелем и увесистым пакетом, в котором — Тото могла кружку пива прозакладывать — тоже находились папки с многочисленными документами.

А Андрей в эту минуту застыл посреди улицы, привлекая внимание всех встречных, которым было отчего-то легко и приятно на сердце при виде столь явно влюбленного молодого человека. Он выглядел таким счастливым и так забавно пытался периодически поцеловать свой мобильный. Пожилая пара, шедшая прямо на него с насупленными лицами и не разговаривавшая между собой, внезапно заулыбалась, расцвела. Мужчина обнял свободной от авосек рукой супругу, поцеловал ее в сморщенную, как печеное яблочко, щеку. Она подняла на него синие-синие влюбленные глаза.

— Тогда я дарю их тебе все. Все! — кричал Трояновский. — И еще луну с неба. А еще я соскучился и хочу тебя видеть. Тетя Капа и тетя Липа тебя не выдают. Что делать? Только ничего не говори про папеньку, который страданиями утешается.

— Я тоже соскучилась, — призналась Тото. — Что-то придумаем. Я перезвоню вечером.

— Надо взять Полю и повести его гулять, — быстро сказал Андрей. — Мороженое есть или на каруселях кататься. А то совсем ребенок заброшенный.

Какой-то старичок одобрительно покивал головой, услышав такого молодого, но уже ответственного и заботливого «папу».

— Договорились. Целую тебя. Целую. — Тото выключила телефон и произнесла в пространство: — «Целую вечность целую тебя…»

— Ого! — сказала Машка вместо приветствия, плюхаясь возле подруги и немедленно подтягивая к себе ее бокал с коктейлем. — Пить хочу, как верблюд в бедуинской пустыне. А вот такой счастливой я тебя никогда не видела. Хотя счастливой я видела тебя очень часто.

— Честно? — удивилась Тото.

— А какой мне резон придумывать? — возразила подруга «дней суровых». — Слушай, вы уже на «ты»? Быстро же ты на этот раз решилась.

— Сколько же можно говорить обо мне, как о двоих? — уточнила Татьяна.

Машка скорчила хитрющую, страшно любопытную рожицу:

— Ну а главное? Что у вас уже было? Давай, давай, не томи душу, выкладывай.

— Целовались, — мечтательно ответила Татьяна.

— И все?! — возмутилась Машка, признававшая только радикальные методы. — Детский сад какой-то.

— Детский сад, — согласилась подруга. — И признаюсь тебе как на духу, мне еще никогда и ни с кем не было так, — она щелкнула пальцами, подбирая точное слово, — вкусно. У него кожа пахнет травой и молоком, а губы сладкие и…

— Какие?! — жадно спросила Марья.

— Поди разбери, — пожала плечами Татьяна. — То мягкие, то твердые. Но как хорошо! Машка! Я себя чувствую так, будто в десятом классе удрала с уроков с любимым мальчиком. Представляешь, даже голова кружится. И сердце колотится.

— У тебя?!

Татьяна развела руками, всем своим видом показывая, что и на старуху, оказывается, бывает проруха.

Посплетничать всласть им не удалось.

— О! — недовольно сказала Машка. — Вон и твоя подруга топотит. Тебя не пугает такая близость с цыганским племенем?

Они не заметили, как молодой человек — обычный паренек, каких тринадцать на дюжину, в джинсах, футболке и черной кожаной куртке — откинулся на спинку своего кресла и явно прислушался.

— Меня мало что пугает, — откликнулась Тото, разглядывая приближающуюся гостью, ее ладную фигурку, каскад вьющихся мелкими колечками черных волос, золотое монисто, мелодично звенящее при каждом шаге, и яркую заметную юбку цвета луковой шелухи.