Роман Ким - Кобра под подушкой

Пимброк с шумом отставил стул.

— Надоели твои замечания. Тошнит от них.

— Только без истерики. И не забывайся. Помни…

— Что ты старше чином? Плевал я.

Дафни встала между ними и помахала тетрадкой.

— Не ссорьтесь. Вредно для пищеварения. Я пойду отдыхать.

— Сперва отпечатайте то, что сейчас сказал арестованный, в двух экземплярах и принесите мне, — приказал Эймз. — И постарайтесь делать поменьше грамматических ошибок. Правда, они вам к лицу…

— Я тоже очень устала и совсем не соображаю. Дайте мне отдохнуть.

Она повернулась к Пимброку и посмотрела на него умоляющими глазами.

— Дафни действительно еле живая, — подтвердил Пимброк. — Вчера, вместо того чтобы выспаться, танцевала до упаду со всеми.

— Не со всеми, а с лейтенантом с американского эсминца «Мэйрант», огрызнулась Дафни. — Элегантный, остроумный, блестящий. Затмил всех. Особенно наших армейских…

Этого ей не следовало говорить.

— Ваш американец — вареная глиста, — отчеканил Пимброк. — И кретин чистейшей воды.

— А в профиль напоминает дохлого верблюда, — добавил Эймз.

— Жалкие завистники, — прошипела Дафни и, громко стуча каблуками, вышла из комнаты.

Эймз сел на стол и набрал номер телефона.

— Простите, не разбудил? Только сейчас кончил. Француз не выдержал. Что? Нет, не умер. Еще жив и решил говорить, но попросил дать передышку. Сейчас придем. — Эймз осторожно положил трубку. — У полковника хорошее настроение. Наверно, ему обещали повышение.

— Или взял реванш в покер, — сказал Пимброк. — На прошлой неделе он проигрался в пух и в прах.

Узкие улицы предместья Касабланки были безлюдны и погружены во мрак. Идти надо было очень осторожно — на каждом шагу джипы, грузовики и мотоциклы, они заполняли все улицы и переулки, а по краям улиц — канавы с вонючей водой. Зажигать карманные фонарики запрещалось. В небе гудели самолеты — барражировали над гаванью.

Наконец добрались до отеля «Анфа», огороженного колючей проволокой. Здесь охрану несли американские часовые. У некоторых вместо автоматов были гидропульты — на случай, если немцы сбросят магниевые бомбы.

Часовые трижды проверяли пропуска Эймза и Пимброка. Последняя проверка проводилась в вестибюле отеля. Дежурный сержант военной полиции щелкнул пальцем по пропуску и объявил:

— Через три часа зеленые будут недействительны. Доставайте новые.

— Мы ведь здесь живем, — сказал Эймз. — Неужели все строгости распространяются и на нас?

— Все одинаковы перед богом и генералом Паттоном.

— Синие были, — сказал Пимброк, — желтые и зеленые тоже. Теперь, очевидно, будут красные.

Американец улыбнулся уголком рта.

— Спросите у немецких шпионов, они, наверно, знают. — Он вдруг замолк, уставившись на Пимброка удивленными глазами. — Простите, капитан… но такое сходство…

— Какое?

— Совсем недавно читал… забыл заглавие… о том, как судья украл мумию. — Американец шевельнул уголком рта. — На задней стороне обложки было фото автора. До черта похож на вас.

Эймз хмыкнул.

— Очевидно, такое же круглое румяное лицо, толстый нос и вульгарные усики. Физиономия не одухотворенная.

Американец улыбнулся — на этот раз всем ртом.

— Поразительно похожи. Случайно, не родственник?

Пимброк отвесил легкий поклон.

— Во всяком случае, это сходство мне льстит. На меня всегда обращают внимание, когда я с майором Эймзом. Выделяюсь на его фоне.

В номере полковника Марло пахло дорогими духами и сигарами. Хозяин комнаты, стройный, моложавый, с седыми подстриженными усами, сидел в розовой пижаме на диване, скрестив ноги. На столике стояли пустые жестяные банки из-под пива и коробка с сигарами.

Эймз коротко доложил о допросе. Полковник тряхнул головой.

— Этот француз прислан из Уэльвы резидентурой немецкой военной разведки. Во главе резидентуры стоит полковник Рауш. С ним здесь связан испанец Уркихо. Словом, это линия разведки адмирала Канариса.

— А на прошлой неделе американцы арестовали бразильского коммерсанта, сказал Эймз. — Он оказался агентом гестапо, то есть разведки Гиммлера.

Марло кивнул головой.

— У немцев несколько параллельных линий разведок. Поэтому они так хорошо осведомлены. — Голос у полковника был мягкий, притушенный — привычный к доверительным разговорам. — Я много раз говорил о том, что нам надо перестроить нашу разведку по немецкому образцу, но у нас в Лондоне на этом деле сидят круглые идиоты, которых давно надо перевести на работу в богадельню для глухонемых старух.